Глава 10.
Принимаем контроль на себя: лобная доля в мышлении и действии.
Что это, я не могу сказать: я только знаю, что это существует и оно проявляется, только когда человек пребывает в таком состоянии сознания, в котором он точно знает, чего хочет, и всецело намерен не сворачивать с пути, пока не найдёт этого.
Александр Грейам Белл.
Лобная доля – это дверь, в которую мы должны войти, если решим разрушить цикл повторяющихся мыслей и ощущений, ощущений и мыслей. Если мы хотим свободы от химически обусловленной эмоциональной зависимости, управляющей нашей жизнью, мы должны научиться применять это чудо нашего эволюционного развития, называемое лобной долей.
В 1848 году в Соединённых Штатах молодой бригадир по имени Финеас Гейдж возглавлял команду подрывников, которая должна была взорвать горные склоны, тем самым облегчив прокладку железнодорожных путей через близлежащие области. В результате несчастного случая Гейдж получил серьёзную травму лобной доли, что дало учёным ценные сведения о работе этой части неокортекса1. Со времен Гейджа, благодаря исследованию множества пациентов с подобными травмами, мы пришли к пониманию, что лобная доля является навигатором нашей жизни, ответственным исполнителем всех других областей мозга.
Поскольку иногда для понимания работы органа легче изучать патологию, нежели норму, мы можем начать с простейшего вопроса: что происходит, когда лобная доля перестает нормально функционировать? Поскольку лобная доля имеет связи со всеми остальными частями мозга, когда этот командный центр получает рану или повреждение, мы становимся подобны ракете без системы наведения или, точнее сказать, армии без генерала. Другие области мозга, координируемые через префронтальный кортекс (другое название лобной доли), соответственно теряют свою работоспособность. Такой тип повреждения лобной доли известен как функциональная дисфункция. Медицинская наука достигла серьёзного прогресса в своём понимании повреждений префронтального кортекса по сравнению с 1848 годом, когда пострадал Финеас Гейдж.
Финеас, работавший в железнодорожной компании Ратленда и Берлингтона в Вермонте, обладал многими замечательными физическими навыками и достойными восхищения личностными качествами. В возрасте 26 лет он возглавлял команду рабочих, ценивших его за лидерские качества и за умение проводить опасные взрывные работы. Гейдж был рассудителен и в то же время физически крепок, что идеально подходило для его работы, требующей постоянного внимания. Согласно официальным записям, он был самым умелым и способным среди служащих железнодорожной компании.
Но даже такой способный человек, как Гейдж, может допустить просчёт, когда его внимание отвлечено. Однажды, когда Финеас «заделывал дыру», забивая порох железным прутом, случайная искра вызвала непреднамеренный взрыв динамита. Железный стержень длиной около метра вошел в голову Гейджа под левой щекой и, выйдя через макушку, пролетел около ста метров, прежде чем приземлиться.
К всеобщему удивлению, Гейдж выжил после такого удара. Свидетели сообщали, что он был отброшен на землю и испытал несколько конвульсий, но вскоре после этого уже был на ногах и сознавал происходящее. Гейджа быстро доставили в ближайший отель, где его обследовал доктор Эдвард Уильямс. После чего доктор Уильямс консультировался с доктором Джоном Харлоу. Гейдж пребывал в полном сознании во время обследования и отвечал на вопросы о несчастном случае.
Доктора не верили, что он выживет. Однако великолепное здоровье и молодость позволили Гейджу излечиться без осложнений. Поразительно, но он не потерял двигательных навыков и речь его не пострадала. У него была отличная память, и постепенно к нему вернулась физическая сила. Доктор Харлоу даже думал, что Гейджу повезло потому, что повреждение имело место в той части мозга, которая считалось незначительной, в лобной доле.
Тем не менее, восстановив здоровье, Гейдж полностью изменился как личность. Все, кто знал его, соглашались, что этот Гейдж больше не был известным им Гейджем. Доктор Харлоу говорил, что у Гейджа было потеряно равновесие между интеллектом и животными инстинктами.
Прежде добросовестный и обходительный, теперь Гейдж сделался неуправляемым и злобным, эгоистом и богохульником, ненадёжным и непредсказуемым. Он стал социально неадаптированным. Он принимал решения себе во вред и не придерживался собственных планов. Он действовал, не думая. Много раз доктор Харлоу пытался вразумить Гейджа, что он потеряет работу, если не изменит своего поведения. Но Гейдж не прислушался к этим советам и был уволен из компании – не вследствие какой‑то физической несостоятельности, а вследствие своих личностных изменений. Потребовались годы, чтобы доктор Харлоу признал, что, хотя его самый знаменитый пациент выжил, он так и не смог по‑настоящему восстановиться.
К 1868 году, через 20 лет после несчастного случая, доктор Харлоу пришёл к удивительному выводу, опираясь на личностные изменения Гейджа, что лобная доля связана с личностью. Этот несчастный случай и его последствия ознаменовали начало поиска нашего «я» в глубинах мозга: как личность регулирует своё поведение, контролирует импульсы, принимает сложные решения и планирует будущее. Все эти свойства выходят далеко за рамки базовых функций памяти, двигательных и речевых процессов, а также животных рефлексов.
Как ни странно, но сегодня учёные лучше понимают, что исследователей наконец сумели выделить области мозга, отвечающие за неожиданные произошедшее с мозгом Гейджа. Почти 70 лет спустя после того несчастного случая несколько личностные изменения Гейджа. Ханна Дамасио, заслуженный профессор неврологии в Университете Айовы и директор Лаборатории человеческой нейроанатомии и нейровизуализации при Медицинском колледже Университета Айовы, реконструировала травму Гейджа и последующие изменения мозга, доказав, что он повредил внутреннюю часть обоих префронтальных кортексов (Дамасио выпустила видеозапись своих исследований в 1994 году)2.
История изучения лобной доли.
В последующие годы многие врачи стали документировать истории пациентов, переживших травму лобной доли и подвергшихся радикальным личностным изменениям, подобно Гейджу. Начала развиваться новая область научных исследований. Большинство таких несчастных теряли прежнюю работу. Они также обнаруживали отстранённость в отношениях с окружающими. Им были безразличны нормы общественной этики. Иногда они составляли грандиозные планы, но никогда не выполняли их. Их поведение и принимаемые решения шли вразрез с их собственными интересами. Стремление к немедленному результату в сочетании с импульсивными действиями всегда главенствовали над долговременными планами. Тщательный анализ истории болезни этих людей выявлял серьёзные повреждения префронтальной коры головного мозга.
К сожалению, прошло почти 70 лет после несчастного случая с Гейджем, прежде чем были достигнуты реальные успехи в исследовании лобных долей. Например, новые свидетельства взаимосвязи личностных изменений и повреждения префронтальных долей были получены в ходе исследований в Йельском университете, проводившихся в начале 1930‑х годов на шимпанзе3. Исследователи наблюдали двух обезьян, проявлявших особую агрессию и малоконтактность. Они легко раздражались и вымещали злобу на других шимпанзе в своей социальной структуре. Тогда учёные опробовали новый тип хирургического вмешательства, подвергнув лобные доли обезьян сильным изменениям. После операции обе шимпанзе стали легко управляемыми и более общительными. Эти открытия были объявлены на медицинской конференции в 1935 году.
Исследователи развивали идею того, что подобная хирургия может с равным успехом применяться и для людей. Такие гипотезы привели к появлению печально известного вида психиатрической хирургии под названием «фронтальная лоботомия». Бесчисленные пациенты со всевозможными психозами добровольно и принудительно подвергались операции, в ходе которой их лобные доли намеренно повреждались с целью «излечения» патологического состояния либо в экспериментальных целях.
Расцвет лоботомии.
В конце 1930‑х многих людей с психиатрическими патологиями лечили медикаментами в надежде обратить вспять их антисоциальные личностные расстройства. Однако медикаменты стоили довольно дорого в то время; Соединённые Штаты переживали последние годы Великой депрессии. И появились врачи, решившие помочь таким пациентам жутким, немедицинским методом4. В некоторых медицинских учреждениях доктора дожидались, пока выбранные пациенты заснут, и тогда вводили им анестезирующее средство. Затем они брали скальпель, вводили его в глазницу, между глазным яблоком и надбровной дугой, и протыкали череп. Эта область черепа, расположенная непосредственно за верхней частью глазной окружности, является наиболее мягкой. После чего скальпель двигали из стороны в сторону, подобно автомобильному дворнику, поперёк префронтальных долей.
Пациенты, подвергшиеся такому «лечению», обнаруживали множество общих особенностей. Поскольку роль здоровых, работоспособных фронтальных долей в нашей жизни значительна, я опишу последствия лоботомии довольно подробно.
Первое, что отмечали врачи, это очевидную умиротворенность каждого пациента, появление лени и сонливости и отсутствие интереса к окружающему. Также отмечалось существенное снижение инициативы и потеря воодушевления. Кроме того, пережившие лоботомию проявляли явную склонность к единообразному, рутинному поведению. Фактически люди, бывшие настолько неадекватными, что их пришлось изолировать, становились предельно предсказуемыми. Например, они слушали одну и ту же радиостанцию, всегда носили одну и ту же одежду и предпочитали одну и ту же еду в то же самое время дня. Если что‑то в этой привычной картине менялось или нарушалось, такие пациенты впадали в ступор.
Более того, эти несчастные лишались способности менять своё поведение. Они выполняли одни и те же действия, приводящие к одним и тем же результатам, снова и снова, день за днём. Они настолько погружались в привычную рутину, что уже не могли изменить что‑либо, чтобы вызвать результат, отличный от привычного. И хотя многие люди привержены рутинному образу действий, эти пациенты повторяли раз за разом даже очевидные ошибки, во что бы то ни стало, совершенно не сознавая, что можно сделать что‑то по‑другому. Например, если лоботомированный пациент, которому нравилось молоко, выпивал прокисшее молоко и испытывал естественные последствия, это ничему его не учило, он просто не мог сделать очевидного вывода. Когда наступало «время пить молоко», он выпивал то же самое прокисшее молоко. У этих пациентов обнаруживалась такая зависимость от структурированного поведения, что неукоснительность выполняемых действий становилась для них важнее, чем любые отрицательные эффекты их рутинного режима. Другими словами, они предпочитали биться лбом о балку вместо того, чтобы нагнуться.
Почти все лоботомированные пациенты проявляли неспособность сфокусироваться на заданиях, требующих сосредоточенности. Они начинали делать что‑то или произносить, а затем их внимание полностью рассеивалось, и они не могли закончить начатое. Многие легко отвлекались от текущей деятельности из‑за какого‑то тривиального события, произошедшего поблизости.
Также эти пациенты не могли извлечь смысла из ситуаций, что указывало на их неспособность к обучению или запоминанию новой информации. Они не могли охватить умом сложные действия или идеи. Все их комплексные поведенческие паттерны заменялись более простыми и предсказуемыми. Также за пределами их возможностей было предвидение будущего. У них отсутствовали цели, направленные в будущее – даже самое ближайшее, – поскольку они были не в состоянии составлять планы и выполнять их. Естественно, что эти люди не могли приспособиться к новым ситуациям. Если у пациента рвался шнурок, ему не приходило в голову попросить новый; он продолжал зашнуровывать ботинок порванным шнурком.
Многие лоботомированные пациенты словно впадали в детство, становясь совершенно инфантильными. У них отсутствовали социальные ограничения и всякое чувство ответственности. Они не могли контролировать свои моментальные порывы. Некоторые пациенты проявляли агрессию из‑за незначительных происшествий. Обычным делом была детская капризность и обидчивость. И часто они привыкали к одним и тем же словесным оборотам. Их навыки общения постоянно ухудшались, и со временем они издавали только ворчание и отдельные междометия.
В итоге лоботомированные пациенты теряли способность ухаживать за собой, разговаривать и узнавать объекты и не проявляли признаков критического суждения. Они переживали последовательное ухудшение когнитивных навыков до полной потери самоосознания. И наконец, они оказывались в приземлённом, примитивном состоянии почти животного существования.
В наши дни такая радикальная, неправомочная экспериментальная процедура уже не применяется. И хотя «эра лоботомии» представляет собой темнейший период в истории психического здравоохранения, эти эксперименты принесли большую пользу для понимания функций лобной доли. Мы все согласимся, что лучше бы эти знания были получены другим способом, и теперь у нас имеются современные средства наблюдения за функционированием большинства областей мозга. Проводя эксперименты на животных, исследуя пациентов с травмой мозга и применяя недавно появившиеся технологии функциональной сцинтиграфии мозга, ученые теперь знают гораздо больше о лобной доли. Со времен Финеаса Гейджа нам известно, что имеются различные степени повреждения и дисфункции этой наиболее сакральной области нашего организма.
Прежде чем закрыть тему лоботомии, мне бы хотелось обратить ваше внимание на следующее. Во многих отношениях те из нас, кто испытывает эмоциональную зависимость (а это, вероятно, большинство), страдают той или иной формой неврастении, предпочитают рутинное существование, сторонятся всяческих новых или незнакомых ощущений и проживают свою жизнь почти в кататоническом состоянии.
Давайте задумаемся об этом. Повреждение лобной доли вызывает у человека один или несколько следующих симптомов.
- Нам свойственны лень, сонливость и отсутствие воодушевления.
- Мы желаем единообразия и рутины.
- Нам трудно сфокусироваться на заданиях, требующих сосредоточенности; мы садимся на диету или начинаем выполнять упражнения, но никогда не делаем этого в полной мере.
- Мы не извлекаем смысла из ситуаций. То есть мы едва учимся чему‑то новому, чтобы изменить свои действия для получения иных результатов.
- У нас бывают эмоциональные срывы, если наш рутинный порядок нарушается.
- Мы не продумываем своё будущее и не строим каких‑либо долговременных планов.
Эти признаки не напоминают вам никого из ваших знакомых?
Повреждение лобной доли, кажется, никогда не нарушает базовых функций сенсорной, моторной или эмоциональной систем, а также памяти, за которые ответственны другие отделы мозга. Вместо этого при повреждении лобной доли мы, похоже, теряем способность управлять всеми прочими областями мозга, которые так сильно влияют на наш человеческий облик.
Основная причина того, почему некоторые не могут полноценно использовать свои лобные доли, заключается в их зависимости от эмоций и ощущений. В очень буквальном смысле мы сами себя лоботомизируем, опираясь исключительно на закреплённые, постоянно зажигаемые нервные сети, требующие мало (если вообще требующие) сознательного мышления для активации. Когда Генри Дэвид Торо говорил о людях, живущих «жизнью тихого отчаяния», он вполне мог иметь в виду тех, кто не использует в должной мере свои лобные доли. Недавние исследования с применением сцинтиграфии мозга показали, что чем ниже активность лобных долей, тем выше тенденция к импульсивному сверхэмоциональному поведению5. На самом деле, в недавнем исследовании, проведённом доктором философии Ричардом Дэвидсоном в Висконсинском университете, участники, демонстрировавшие повышенную активность лобных долей на функциональной сцинтиграфии мозга, имели пониженный уровень гормона стресса кортизола6. Так что чем выше активность в лобных долях, тем выше наши способности сознательно контролировать своё поведение.
При полной активации лобных долей у нас появляется возможность стать тем, кем мы хотим. Чтобы освободиться от эмоциональной зависимости, мы должны «вернуть короля на трон». Если же мы отдадим бразды правления телу, в нашей жизни будет главенствовать оно, а не разум. Когда мы находимся в режиме выживания, эти мощные древние химикалии воздействуют на весь наш мыслящий мозг, притягивая всё внимание к внешнему миру, телу и времени. В определённом смысле мы должны извлечь свой разум из тела и вложить его обратно в мозг. Для этого в первую очередь нужно понять, что нам даёт лобная доля и как эволюция одарила нас этими чудесными способностями: ясным видением, управлением собой и возвышенным мышлением.
Наш величайший дар.
В ходе эволюции мы получили замечательный дар: лобные доли. Это наше величайшее достижение и самая высокоразвитая область нервной системы. Находящаяся непосредственно за лбом, эта крупнейшая из всех четырех долей неокортекса служит нам центром управления, фильтрующим наши информационные помехи, фокусирующим наше внимание и усмиряющим бурю, производимую нашими центрами восприятия, обеспечивающими взаимосвязь с внешним и внутренним миром.
Множество изображений человеческого мозга, а также язык, применяемый для описания функционирования синапсов, привели нас к представлению о мозге как весьма неспокойном месте. Мы говорим о зажигании миллионов нейронов, и работа мозга часто рисуется нам подобной среднезападному летнему шторму, полному грома и молний. Мы склонны считать, что мозг пребывает в постоянном возбуждении, и это наилучшим образом отражает наши собственные ощущения.
Но задумайтесь на секунду, что вы делаете, читая слова на этой странице. Я надеюсь, вы так захвачены понятиями, которые я обсуждаю, что ваш разум спокоен: что вы не сознаёте стула, на котором сидите, что ноющая боль у вас в плечах и шее ослабла, что внешний мир за границами страниц этой книги каким‑то образом отступил в небытие, что шум дорожного движения и прочие звуки, идущие из‑за окна, утихли и что вы слышите только собственный внутренний голос, произносящий слова, которые вы читаете. Ваша лобная доля удерживает ваше внимание на чтении.
Лобная доля также отвечает за всевозможные решения, принимаемые вами, – к примеру, поёрзать на стуле, отнять руку от книги и почесать голову, взглянуть на часы на стене или любое другое из множества различных действий, которые вы предпринимаете в течение часа.
Более, чем любой другой орган, лобная доля отвечает за сознательные, волевые, целенаправленные, намеренные действия, совершаемые нами бессчётное число раз в течение дня.
Лобная доля – дом нашего подлинного «я». Считайте её дирижёром огромного оркестра. Она имеет прямую связь со всеми другими частями мозга и потому управляет его работой.
Только лобная доля в состоянии осуществлять функции высокого порядка, необходимые для выполнения этих заданий высокого порядка. Если мы когда‑либо собираемся преодолеть привычное состояние разума и предрасположенность к ощущениям в ущерб мышлению, нам понадобится самое близкое знакомство с лобными долями и их функциями.
Только лишь когда мы намеренно применяем волю, задействуя лобные доли, мы можем достичь той внутренней тишины и самоконтроля, которые необходимы для преодоления цикла неврологических и химических реакций, доминирующих над большей частью нашей личности и указывающих нам, какие решения принимать и как реагировать на те или иные раздражители. Если же мы не сумеем этого, мы окажемся на милости факторов внешнего окружения, нужд и реакций нашего тела и воспоминаний о прошлом. Если мы не выйдем за пределы эмоционально окрашенных ощущений, тогда нам останется жить в соответствии с тем, что внешний мир велит нашему телу. Вместо того чтобы по‑настоящему мыслить, постигать новое и созидать, мы просто будем зажигать нервные сети, доставшиеся нам из генетического или нашего личного прошлого; мы будем провоцировать те же самые повторяющиеся химические реакции, заставляющие нас жить в режиме выживания.
Коротко говоря, мы живём по милости следствий, вместо того чтобы быть инициаторами причин. Лобная доля – такая область мозга, которая меняет все эти так называемые «нормальные человеческие свойства». Мыслить выше того, что мы чувствуем, требует силы воли, которая проявляет себя только в лобных долях. Эта воля и способность фокусировать внимание – вот что в первую очередь отделяет нас от прочих видов живых организмов.
Определение человеческой уникальности.
В течение веков учёные и философы рассуждали об особенностях человека, отличающих его от всех других форм жизни. Что делает человеческих существ уникальными по сравнению с другими существами на этой планете – это не только отстоящие большие пальцы, прямохождение или смотрящие вперёд глаза. И дело не в том, что у нас так мало волос на теле и сложная языковая система, и даже не в том, что у нас такой большой мозг. Разумеется, мозг некоторых животных превосходит по размеру человеческий. Мозг слона, к примеру, гораздо крупнее мозга взрослого человека.
Что отличает нас от животных – это размер лобной доли относительно остального неокортекса. У кошек лобная доля составляет 3,5 % высшего мозга. Лобная доля собаки 7 %. У шимпанзе и других малых приматов, таких как гиббоны и макаки, соотношение лобной доли к остальной коре головного мозга варьируется от 11 до 17 %. Тогда как у людей лобная доля составляет от 30 до 40 % от общего объёма неокортекса7.
До недавнего времени учёным было мало что известно о лобной доле. Раньше эту часть мозга называли «тихой областью», поскольку при попытках исследовать её при помощи «старой, доброй» ЭЭГ учёные не наблюдали признаков активности, характерных для других частей мозга. Как мы теперь знаем, области рутинного мышления и обработки всех сенсорных стимулов, расположенные в остальной части неокортекса, всё время заняты работой; технология ЭЭГ распознает активность мозговых волн, фиксируя изменения электромагнитных полей. Однако эта проверенная временем методика давала очень мало сведений в отношении того, что происходит в лобной доле.
Как это бывает почти со всеми исследованиями мозга, по мере развития технологий мы получаем ценные сведения и новые знания, что позволяет нам отметать прежние предположения. Теперь мы знаем, что лобная доля наблюдает почти за всей деятельностью мозга. Это наше вместилище вдохновения, которое мистики называют короной.
И хотя они не могли знать столько же о лобной доле, сколько сегодня знаем мы, в древних культурах при коронации великому правителю подносили ко лбу золото и драгоценные камни, символизируя силу его разума и способность вести за собой народ. Миротворцев в древние времена короновали лавровым венком, помещая его над лобной долей в знак признания способности разрешать противоречия и прозревать хаос. Подобным же образом, когда лавровым венком славили атлета, это обозначало его превосходство над собственным телом и внешним миром. Великие цивилизации древности знали, что драгоценность, которую носят в центре лба, служит не украшением лица, а знаком силы мозга, в особенности лобной доли. В течение многих веков лобная доля признавалась как самая возвышенная область человеческого мозга8. И однако лобная доля также оказалась предметом таких экспериментов, как лоботомия, применявшаяся на тысячах пациентов.
Трон истинного «я».
С научной точки зрения, лобная доля (также называемая префронтальным кортексом) может рассматриваться как центр власти у человека. Лобная доля в состоянии выполнять поразительные задания, поскольку она наиболее тесно связана со всеми прочими функциональными областями мозга9. Она имеет прямые связи с мозжечком, всеми другими частями неокортекса, средним мозгом, базальными ядрами, таламусом, гипоталамусом, гиппокампом, миндалиной и даже с ядрами мозгового ствола. (См. главу 4 для более подробной информации о строении мозга.) Более того, лобная доля вмещает наиболее усложненные паттерны нервных сетей, обеспечивающие координацию активности всех других областей мозга. Если вспомнить так называемого гомункулуса, или «человечка», который вырисовывается в тканях мозга (также рассмотренного в главе 4), то можно сказать, что лобная доля также имеет подобную картографию. Внутри её структуры располагается карта всех прочих нервных связей, составляющих весь неокортекс.
Если неокортекс – это материнская плата нашего мозга, то лобные доли служат центральными процессорами.
Когда лобная доля в действии, мы проявляем свой наивысший, самый возвышенный уровень сознания, самосознание. Это вместилище нашего сознания. Поскольку в этой области мозга сходятся все наши нервные связи, вполне естественно, что нам доступно наблюдение наших мыслей о самих себе. Понятие «я», являющееся высшей формой понимания, доступной сознательному разуму, находится в лобной доле, области нашей величайшей экспрессии в качестве человеческих существ. Другими словами, если мы применяем и контролируем лобную долю, мы знаем и контролируем самих себя и наше будущее. На какие же великие достижения мы способны?
Два полушария и специфика лобной доли.
Имеется сильнейшая взаимосвязь между обучением чему‑то новому и кровотоком в лобной доле. Ученые, проводящие функциональную томографию в экспериментах, отметили, что обе лобные доли наиболее активны, когда задание, выполняемое участниками, непривычно для них или ново10. В одном таком эксперименте участников попросили произносить подходящие глаголы, которые рисовали бы существительное в действии. Кровоток в лобной доле измерялся при знакомстве с этим заданием. Как и следовало ожидать, кровоток в лобной доле был сильнейшим, когда задание было непривычным или новым. Однако по мере того как участники продолжали эксперимент и все лучше осваивали задание, кровоток в области лобных долей уменьшался. Другими словами, чем больше нам знакома какая‑то деятельность, тем меньше требуется участия лобной доли для ее выполнения. Когда тем же участникам эксперимента было предложено другое задание, схожее с первым, но имевшее некоторые отличия, кровоток в области лобных долей повысился, но не до такой степени, как в начале первого задания. Это означает, что чем более нам знакомо какое‑то задание по принципу ассоциации, тем меньший кровоток требуется лобной доле. По существу, лобная доля легче всего обрабатывает знакомые задания или рутинную информацию, поскольку они требуют меньше концентрации и фокусировки внимания. Благодаря такому элементу, как привычность, мозг в состоянии ассоциировать текущее задание с прежним.
Таким образом, кровоток в лобной доле выше всего при выполнении незнакомого задания и ниже всего при выполнении задания знакомого. Поскольку всякое задание при повторении становится более привычным, кровоток в лобной доле уменьшается и в работу все активнее включается остальной неокортекс. Это предполагает, что обучение требует от лобной доли первоначальной обработки новой информации. По мере того как лобная доля начинает размечать эту информацию, она может понизить уровень входящих сигналов от остального мозга, чтобы нас не отвлекали внешние стимулы. Когда же лобная доля уже освоила новое задание и оно сделалось рутинным, другие доли регистрируют его, кодируя информацию как знакомую или усвоенную по всей мозговой коре.
Далее отметим, что правая лобная доля крупнее, чем левая. Никто не может сказать с уверенностью, с чем это связано, но учёные соглашаются в том, что более развитая структура должна указывать на более совершенное функционирование. Можно также сказать, что орган, получивший большее развитие, должен выполнять больший объём работы. Подумайте о различии в развитии пальцев рук и ног – пальцы рук способны осваивать гораздо более тонкие моторные навыки, чем пальцы ног, и даже внешний вид пальцев рук говорит об их более высокой организации.
Бесчисленные эксперименты подтверждают, что правая и левая лобные доли выполняют различные, независимые друг от друга функции. В одном эксперименте учёные выяснили, что функциональная раздвоенность двух полушарий мозга соотносится с такими понятиями, как новизна и рутинность. В то время как участникам эксперимента объясняли новое задание, их мозговое кровообращение измерялось с помощью ПЭТ (позитронно‑эмиссионная томография). Ученые отметили, что правая лобная доля становится более активной, чем левая, во время обработки неизвестной или непривычной информации. Когда же участники эксперимента осваивали задание и оно становилось привычным для них, повышалась активность левой лобной доли и кровоток в ней усиливался. Таким образом, когда мы осваиваем неизвестную информацию, пытаясь усвоить её, наиболее активна правая часть префронтальной коры. Но по мере того как задание становится всё более привычным и рутинным благодаря мысленной проработке и практике, основная активность перемещается в левую часть префронтальной коры. И кровоток в итоге перемещается в постериорную (заднюю) часть мозга, когда мы начинаем закреплять задание и впечатывать пережитый опыт в нервную ткань11.
Также исследователи выяснили, что правая лобная доля вместе с правым полушарием отвечает за поддержание нашего внимания в течение длительного периода времени. Мы знаем, что это так, поскольку люди, пережившие апоплексический удар в этой области мозга, обнаруживают трудности при длительном удержании внимания на одном предмете. Правая лобная доля удерживает новое понятие на месте, чтобы «освоить» неизвестную идею и впечатать ее в нервную ткань. По мере того как задание становится все более привычным, в работу включается левая лобная доля, чтобы зарегистрировать его как известную информацию, прежде чем «поставить на полку» в глубинах нашего серого вещества. Например, если бы мы взялись изучать китайскую кухню, правая лобная доля удерживала бы наше внимание на этой новой информации и опыте. Нам бы потребовалось методично фокусироваться для запоминания этой информации, пока она не стала бы рутинной и не могла бы храниться как воспоминание.
Во многих отношениях лобная доля соответствует тому, что мы воспринимаем как своё «я».
Она любит осваивать новые вещи и поддерживать наше внимание к непривычному и возбуждающему. По сути, когда какой‑то навык для нас новый и интересный, лобная доля вовсю включается в работу. После нескольких повторений, когда удивление и новизна проходят, лобная доля передает работу в другую область мозга. В этом привилегия начальства: поручать «пешкам» делать скучную, рутинную работу. Не знаю, приходилось ли вам работать на начальника подобным образом, но, поскольку лобная доля напоминает его, такая аналогия не должна показаться вам странной.
До тех пор пока нас вдохновляет новая деятельность или идея, мы знаем, что этот центр поддержки внимания работает чрезвычайно хорошо. Путь вас не смущает, что «начальник» перекладывает часть работы на других; лобная доля вовсе не потому передает рутинные обязанности в другие области мозга, что не в состоянии поддерживать сфокусированное внимание и просто «засыпает». Нет, лобная доля и на этой стадии продолжает вести активную и разнообразную деятельность, и одним из ее занятий, как у настоящего начальника, является наблюдение за работой остальных «служащих».
Фактически лобная доля часто действует как надзиратель со свистком. Она замечает, когда нам становится скучно и наш разум начинает отвлекаться на посторонние предметы, вместо того чтобы сосредоточиться на текущем деле. Например, вам, конечно, доводилось слушать скучную лекцию. И хотя вам не было интересно и не хотелось воспринимать эту информацию, вы знали, что должны удерживать на ней внимание и выучить этот материал, потому что позднее он мог понадобиться вам на уроке. Так вот, в основном именно лобная доля (в особенности правая) удерживала ваше внимание на обработке этой новой информации, даже при том, что другие отделы вашей нервной системы побуждали вас уйти куда‑нибудь из лекционного зала. Если бы не лобная доля, мы, вероятно, никогда не смогли бы как следует выучить что‑нибудь.
Лобная доля также обладает способностью возбуждать активность в отдельных синапсах, когда мы намеренно задействуем ее для многократного зажигания нервных сетей, чтобы скрепить их вместе в единое сообщество. Так мы создаем новые воспоминания. Благодаря тому что лобная доля, этот «дирижер симфонии», может заставить нервные сети остального мозга действовать в любой последовательности, комбинации или очертаниях, она создает новые уровни разума. Принимая во внимание наше определение разума как мозга в действии и учитывая наличие миллиардов нейронов с почти бесконечным числом потенциальных связей, можно сказать, что, когда дирижер руководит оркестром при исполнении новой симфонии, звучащую мелодию можно уподобить новому уровню разума.
Также лобная доля может «отклонять» уже закрепленные нервные сети, чтобы избирательно использовать различные ассоциативные воспоминания в качестве строительного материала для понимания новых идей. Она может воспринимать различную новую информацию нелинейным способом, чтобы исследовать, анализировать, изобретать и даже создавать идеи, пока другие нервные сети «отдыхают» по ее указанию, чтобы мы не отвлекались на посторонние данные. Лобная доля будет препятствовать их зажиганию, чтобы внимание удерживалось на том, на что направлен разум.
Наш занятой разум.
Согласно недавним исследованиям, мозг обрабатывает порядка 400 миллиардов единиц информации ежесекундно. Но обычно мы сознаем только около 2000 единиц12. И все они относятся к осознанию нашего тела, окружающей среды и времени. Другими словами, это наши повседневные мысли о теле, о том, что оно чувствует, а также отслеживание внешней среды и времени в отношении того, как они воздействуют на него. Например, не знакома ли вам такая ситуация? Нам нужно сосредоточиться на рабочей или учебной задаче, но в голову лезут всякие мысли: не болит ли у меня спина? Я не устал? Я не голоден? Не слишком ли холодно или жарко? Нравится ли мне, как пахнут мои сослуживцы? Сколько времени у меня уйдёт на чтение этой страницы? Разве не пора ещё обедать? Рабочий день ещё не окончился? По сути, в режиме выживания, в котором большинство людей день за днём проводят свою жизнь, лимбическая система химически побуждает неокортекс относиться с вниманием к этим важным факторам.
Без непосредственного участия лобной доли наши повседневные мысли относились бы, главным образом, к выживанию тела. Большую часть дня мы проводим в предчувствиях и реакциях на внешние стимулы, получаемые органами чувств из внешней среды, и в результате все прочие доли мозга заняты этими мыслями. Вовлечённость во все эти детали в итоге приводит к тому, что мозг постоянно пытается предсказать следующий момент. Говоря иначе, без участия лобной доли мы проводили бы жизнь, фокусируясь на будущих событиях, исходя из наших воспоминаний. Многие большую часть времени не задействуют свои лобные доли для управления работой мозга.
Пожалуй, нам следует чаще спрашивать себя, кто тут главный? Лобная доля может действовать как своего рода привратник, впуская определённую информацию и представляя её как самую актуальную. Или этот привратник может отметать прочие импульсы и обращаться к ним позже, если сочтет нужным.
Наше сознательное внимание определяется тем, на что мы настраиваемся и что можем усвоить в качестве нового знания. Однако существует большая разница между мозгом, просто обрабатывающим информацию, и нашим сознательным вниманием к этой информации. И хотя мозг обрабатывает 400 миллиардов единиц информации ежесекундно, лобная доля позволяет нам сознательно выбирать, на какие данные обращать внимание.
В то время как вы сидите и читаете эту страницу, мозг принимает информацию от всех органов чувств, но вы не сознаёте эти данные, потому что лобная доля отфильтровывает их. Подобным же образом мы можем сесть в машину в любой из сотни дней, повернуть ключ, выехать на дорогу и погнать вперёд. И в 99 из 100 дней мы даже не будем слышать шума двигателя. А затем однажды обратим внимание на скрип ремня вентилятора или какой‑то другой звук из‑под капота. И тогда мы услышим звук мотора, поскольку лобная доля отследит сигнал от сенсорного кортекса, отметив его новизну, и заставит нас сфокусироваться на двигателе.
Мы можем обучаться только тогда, когда избирательно направляем сознательное внимание на информацию, когда выбираем её, следуя своей свободной воле. Как человеческие существа мы обладаем привилегией выбирать, на что направить своё внимание и насколько. В связи с этим подумайте вот о чём: реальность может существовать везде, где есть наш разум. Например, мы можем обратиться к болезненному воспоминанию из глубин нашего разума, и в течение пары секунд оно оживёт. Мы даже можем пережить его эмоционально. И когда мы так делаем, нравится нам это или нет, наш мозг посылает в тело отряды химических сигналов, которые вызывают почти те же самые химические эффекты, как и реальное событие. Вот насколько мобильно наше внимание – мы можем забрасывать его в будущее или «ставить на якорь» в прошлом. Наше свободное внимание может быть величайшим даром или худшим проклятием.
Следовательно, если мы можем использовать лобную долю для достижения концентрации внимания, наши мысли могут стать более реальными, чем внешний мир. Как это возможно? Мы говорим об управлении элементами нашей реальности, на которых сознательно фокусируем наше внимание.
Опять‑таки задумайтесь обо всём, что происходит вокруг и внутри вас, пока вы читаете эту книгу. Подумайте обо всех сотнях тысяч клеток, воспроизводящихся в вашем организме, о неимоверной активности окружающего мира за окном и о вашей второй половине в соседней комнате, сидящей у телевизора, звуки которого поначалу затрагивали ваш слух, а потом растворились в общей тишине. Прекратилась ли вся эта деятельность, когда вы погрузились в чтение? Разумеется, нет, но для вас всё это переместилось за границы вашей текущей реальности.
Может ли реальность быть тем, на чём мы сознательно фокусируем внимание? Может ли реальность существовать в различных плоскостях, на которые мы просто не настроены? Можем ли мы развивать нашу способность применять эту тонко организованную область мозга, чтобы сознательно выбирать, куда и на что направлять внимание? Это подводит нас к вопросу о том, как такая возможность может повлиять на нашу жизнь.
Мы также должны не упускать из виду эксперимент с буддистскими монахами, упомянутый в главе 2. Если вы вспомните, эти мастера медитации, имевшие большой опыт управления своим сознанием, достигали результатов, превышавших вероятные величины активности лобной доли. Эти монахи обладают способностью целенаправленно фокусироваться на одной мысли – сострадании – и удерживать её силой своих лобных долей. Что бы произошло, если бы мы могли применить такие же навыки фокусировки и концентрации? Очевидно, что монахи оттачивали свои навыки по успокоению прочих центров мозга для удержания в уме одной‑единственной мысли. Если они, образно выражаясь, развили такие «мускулы» концентрации, какими упражнениями они этого достигли?
Так же как мы приходим в спортзал качать мышцы с ясной целью и полной самоотдачей, они должны были применять нечто подобное – практиковать и тренировать свои способности к концентрации. Это в действительности не должно существенно отличаться от обучения игре в теннис. Вы когда‑нибудь видели предплечье профессионального теннисиста? Рука, которой он держит ракетку, несравненно превосходит в развитии другую руку. Причина этого не в какой‑то генетической аномалии, а в почти беспрерывном задействовании этой руки. И то же самое мы можем делать с нашим разумом: мы можем практиковать навык внимательности снова и снова для развития нашей лобной доли, чтобы она функционировала на более высоком уровне. Мы можем заставить наш мозг работать лучше. Ведь в этом и состоит цель таких тренировок у теннисистов – не для красоты, но для дела. Тренированные мускулы дают игроку больше силы и контроля над ударами. У человека, обладающего повышенной устойчивостью внимания, лобные доли не увеличиваются в размерах; скорее у них увеличена рабочая площадь, и потому они работают с большей эффективностью.
Так как же практиковать этот навык до подобной степени развития? К счастью, наша лобная доля уже снабжена аппаратом, необходимым для такой работы.
Первичная функция лобной доли: намерение.
Если бы мне нужно было описать лобную долю одним словом, я выбрал бы «намерение». Лобная доля – это такая часть мозга, которая принимает решение действовать, регулирует поведение, планирует будущее и отвечает за твёрдость намерений. Говоря иначе, когда мы сознательно выбираем (настраиваем свой разум) действовать определённым образом, мы используем лобную долю. Наша способность фокусироваться и концентрироваться также является функцией лобной доли. Она осуществляет наше намерение фокусировать внимание на одной мысли или задании и удерживает разум от перемещения к другим мыслям и стимулам.
Когда мы дисциплинируем себя и контролируем импульсы, мы также используем эту особую часть мозга. Не это ли нам нужно, если мы хотим развить новый навык, выучить другой язык или достичь лучшей фокусировки внимания?
Что ещё замечательно в лобной доле – это её способность подавлять непроизвольное поведение, чтобы любая наша мысль не побуждала нас действовать, не думая о последствиях. Одна из причин импульсивного поведения подростков в том, что их лобная доля ещё не вполне развилась. В статье, опубликованной в журнале «Природа» в 1999 году, исследователь Джей Джидд с коллегами из Национального института психического здоровья ясно продемонстрировал, что развитие лобной доли продолжается в течение юности и до 24–26 лет (см. главу 5). Подростков же не только атакуют каскады буйных гормонов, но у них также отсутствует механизм контроля импульсов, который имеется у взрослых – или должен иметься13.
Подростки определённо думают обо всём иначе, чем взрослые, и причина этого проста. У них ещё нет аппарата для комплексного мышления. Их лобные доли только развиваются. В то же время миндалина, находящаяся в глубине среднего мозга и связанная с рефлексными реакциями (реакции по принципу «борьбы или бегства»), более активна, чем высшие рассудочные центры (такие как лобная доля). Низкий уровень активности лобной доли ведё к слабому контролю над импульсивным поведением и эмоциями, тогда как чрезмерно активная миндалина приводит к высокому уровню эмоциональных реакций и импульсивным решениям. Подростки часто принимают решения, руководствуясь чувствами. Нам бывает сложно найти с ними взаимопонимание, поскольку их лобная доля ещё не обеспечивает рационального мышления. Это объясняет, почему подростки так порывисты; их лобные доли не в состоянии контролировать эмоции. И результат этого ясен: они действуют прежде, чем думают.
Лобная доля, координирующая все отдельные центры мозга, во многом схожа с руководителем организации, направляющим других исполнителей. Как хороший руководитель она делает гораздо больше, чем просто сидит и наблюдает, отслеживая работу других и раздавая задания. Это также центр нашего критического мышления и творчества. Она извлекает информацию из базы данных памяти, хранящейся в остальной части коры больших полушарий, применяя ее как сырьевой материал для создания новых конструкций, и здесь же возникают наши стремления и амбиции. Эта область позволяет нам взвешивать «за» и «против» различных ситуаций, анализировать текущие обстоятельства и размышлять о возможностях. Она изобретает возможности, выстраивает стратегии, формулируя новые идеи, а затем экстраполирует будущие результаты. Она импровизирует. После рассмотрения бесчисленных возможных результатов лобная доля может решить, на достижение какого из них следует направить силы. Она позволяет нам учиться на опыте и решать, что нужно сделать иначе в следующий раз. Благодаря ей мы способны мечтать о том, «что будет, если», о новых возможностях и безграничном потенциале. Коротко говоря, лобная доля активно участвует в созидании.
Наука признает важнейшую роль префронтальной коры в осуществлении свободного намеренного поведения высшего порядка. Являясь нашим главным даром, освобождающим от неизменной рутины и предсказуемых реакций, типичных для всех видов, стоящих ниже нас на лестнице эволюции, лобная доля наделяет человеческих существ мудростью сознательного выбора и свободной воли. Без этого многое из того, что, по нашему убеждению, делает нас людьми, просто не существовало бы.
Что мы собой представляем как отдельные личности, что мы желаем, кем стремимся быть в будущем и в каком мире хотим жить – всё это определяется тем, как мы применяем свою лобную долю. Давайте же подробнее рассмотрим этот невероятный подарок эволюции.
Наших героев определяет сила намерения.
Лобная доля позволяет нам совершать выбор, тем самым способствуя достижению конкретного результата. Когда мы используем её в полной мере, наше поведение совпадает с нашими целями, а действия с намерениями – наш разум и тело становятся едины. Часто ли наше поведение соответствует цели? Как часто наши действия идут вразрез с намерениями? «Я думаю вернуться в форму и собираюсь пробегать по пять километров в день. Я намерена перестать пить содовую воду и другие напитки с сахаром. Я намереваюсь быть терпеливей со своими детьми, супругом и коллегами. Я намереваюсь посвятить себя благотворительности, стать кем‑то вроде Большого Брата или Большой Сестры».
И в итоге возникает примерно следующая ситуация: наше эго иногда «выписывает чеки», которые тело просто не в состоянии оплатить. Что ж, эго всего лишь следует указаниям мозга, так что давайте возлагать ответственность за выполнение задуманного на реального виновника: на нашу волю к действию. Мы часто не доводим дело до конца, просто потому что «нам неохота». Когда мы даём волю ощущениям, лобная доля «засыпает» и запускаются автоматические программы, отвечающие за повседневную болтовню у нас в голове. Лобная доля может приглушить внутренние диалоги и рассуждения, отвлекающие нас от стремлений и благородных замыслов.
При правильном и всестороннем применении лобная доля мобилизует все необходимые нам силы для реализации задуманного.
При умелом использовании лобная доля позволяет нам видеть различные ситуации объективно, помогает организовывать наше мышление, планировать и придерживаться плана, а также оценивать наши действия как успешные или неудачные, основываясь на намерениях. Мы можем считать префронтальную кору контролером мозга, встроенным внутренним менеджером. Томас Гуалтьери, доктор медицины и директор Нейропсихиатрической клиники в Чапел‑Хилл и Шарлотте в Северной Каролине, дает превосходное описание лобной доли, говоря, что она наделена «способностью формулировать цели, составлять планы для их выполнения, осуществлять их эффективным способом, изменять направление действий и импровизировать перед лицом внезапных трудностей и неудач, и достигать в этом успеха при отсутствии внешних указаний или вспомогательных структур»14.
Этими способностями нашего разума мы обязаны лобной доле, и они возможны благодаря тому, что она напрямую соединена с остальными отчётливо выделяемыми областями мозга. Никакой другой известный нам живой организм не обладает такими способностями. Бывало ли такое, чтобы наша собака, стянувшая что‑то вкусное из кухни, раздумывала над всевозможными последствиями своих действий? А часто ли мы размышляем над собственным поведением и регулируем его? Или вместо этого запускаем нервные сети в режиме автопилота, живя в режиме выживания и бездумно наслаждаясь химическим коктейлем эмоциональной зависимости?
Другое проявление силы лобной доли в определённости и ясности принимаемого нами решения. Когда мы решаемся на что‑то, невзирая на текущие обстоятельства, лобная доля переживает момент абсолютного торжества. Когда мы твёрдо решаем быть кем‑то, делать что‑то или даже иметь что‑либо – невзирая на необходимое для этого время, или на происходящее в нашем окружении, или на ощущения нашего тела в какой‑то конкретный момент, – мы приводим в действие эту структуру мозга. В такой момент мы уже не думаем о внешнем мире или о том, как может чувствовать себя наше тело; внутреннее представление, выражающее наше намерение, становится важнее. Когда мы решаемся на что‑то, не задумываясь об ограничениях и не волнуясь о том, как это может осуществиться, лобная доля активируется в полной мере.
Свежие комментарии