МАРИАННА КЭПЛЭН НА ПОЛПУТИ К ВЕРШИНЕ Часть 1. Глава 2

ЧТО ТАКОЕ ПРОСВЕТЛЕНИЕ?

Я не смог бы дать определение просветления даже под страхом смерти. Я уверен, что такого определения нет. А утверждать, что ты достиг того, чему не можешь дать определения, — просто смешно.

Ли Лозовик

     Что такое просветление[1]?» — основной вопрос, самый невообразимый коан современной духовности. Как уже было сказано в первой главе, основополагающее понимание просветлённости ныне почти исчезло. Вследствие слишком частого и неверного употребления этого слова теми, кто полагает, будто постиг его значение, понятие утратило свой изначальный смысл. У него есть близкие синонимы — такие, например, как «пробуждение», или «освобождение», — но они тоже вызывают много недоразумений. Новичкам и опытным практикам нужен свой язык, который позволял бы говорить о явлениях, связанных с их окончательной целью, но делать это поневоле приходится с позиции гипотетической либо, в лучшем случае, — интуитивной.

     В своей книге «Прозрение, или Трактат о буддийской медитации сатипаттхана» Махаши Шайядав приводит такое сравнение:

     Аппетитное, вкусное, изысканное и питательное блюдо в полной мере оценит лишь тот, кто сам попробовал хотя бы кусочек. Сходным образом, описанную ниже последовательность  роста   познаний   поймёт только тот, кто сам постиг его посредством прямого восприятия — и никак иначе.

                                                      

     Я нисколько не претендую на знание того, что есть освобождение, что есть пробуждение... Единственное, о чём я всё-таки кое-что знаю, это как говорить «о«» тому, что существует.

Дэниэл Моран

 

     Главная опасность попыток определить просветление заключается в том, что в результате мы просто дополняем очередной мыслью огромный склад представлений о значении этого понятия. От таких попыток есть, впрочем, и принципиальная польза: поскольку в нашем мире «просветление» как концепция не существует, а подходящей замены не найти, намного лучше постараться прояснить эту идею и расширить свои представления о ней, чем оставить как есть, в обветшалом от древности виде. Слова — просто символы, и подчас весьма приближённые, но это важнейшая форма выражения, с помощью которой мы передаем свои переживания. Таким образом, попытаться оценить размытость наших взглядов на просветление и прояснить царящую неопределённость намного полезнее, чем вообще отбросить этот вопрос.

Фантазии о просветлении.

     Основная трудность попыток определить просветление сводится к тому, что делать это приходится не с «игрового поля», а с дешёвых мест на трибуне. Наблюдая за футбольным матчем по телевизору, болельщик авторитетно заявляет: «На месте защитника я сделал бы подкат», хотя не может заставить себя сделать даже утреннюю зарядку и едва ли попадёт мячом в ворота с трёх метров. Мы пытаемся определять просветление с умозрительной, концептуальной точки зрения, лишённой какой-либо объективности и опытной основы. То, что мы называем «просветлением», — лишь отвлечённая идея, порождённая воображением. Просветление — это миф.

     Самая частая и широко распространённая фантазия о просветлении сводится к тому, что это свобода от страданий, отсутствие боли и борьбы, молочная река с кисельными берегами, состояние вечной любви, блаженства и покоя. В этой форме просветление олицетворяет собой всеобщую мечту об идеальном, совершенном мире чистого счастья и неувядаемой красоты. И это не только нью-эйджевская фантазия, а тайное желание всех людей без исключения, наша общая мечта о спасении. И всё-таки это просто фантазия, в связи с чем Ли Лозовик предупреждает:

     Если вы убеждены, что после просветления жизнь враз станет блаженным, счастливым, чистым и светлым существованием, я не советовал бы на это рассчитывать. Нам удобнее жить с мыслью о том, что, стоит пробудиться, как все проблемы решатся сами собой, но на деле всё не так.

     Для того чтобы сделать свою духовную жизнь реалистичной, нам настоятельно необходимо открыто признать многочисленные выдумки и мифы, связанные с этим таинственным «состоянием». К фантазии о спасении склонны даже те, кто достаточно долго изучал духовные дисциплины и занимался ими на практике. Они понимают, что их идеи просветления иллюзорны, но где-то в глубине души по-прежнему таятся надежды на избавление. Умение отбросить фантазию о спасении — великое духовное свершение.

     Как мы убедимся в дальнейшем, подобные фантазии связаны не только с просветлением, но и с духовными переживаниями, медитацией, Богом и так далее. Когда Регги Рею, буддийскому учителю и  одному из преемников Чогьяма Трунгпа
Ринпоче, сказали, что большинство людей полагают, будто медитация означает
воспитание безмятежного состояния ума, он полушутя ответил: «Очевидно, так полагают те, кто никогда не медитировал».

     Первейшее и наибольшее заблуждение—это мысль о том- что человек может освободиться, стать свободным... Это только сознание может освободиться от человека, но никак не человек от самого себя.

 Дэвиэл Моран

     От мифа о просветлении очень трудно отказаться — на какую иную награду за усердные труды тогда можно надеяться? Похоже, совсем не на то, о чём мечталось. Нам, судя по всему, предстоит увидеть Реальность, которую мы изо всех сил пытались вообразить не такой, какая она есть на самом деле. Однако именно в этом кроется возможность найти бесценные сокровища, какие нам и не снились.

Современные определения.

     О просветлении можно говорить по-разному, к нему можно подходить с множества точек зрения. Многочисленные духовные школы и учителя пользуются при этом собственной терминологией, а их определения обычно согласуются с тем, как в той или иной школе объясняются прочие космологические понятия. Ниже приводятся определения и описания просветления с различных позиций — в том виде, в каком их представляют некоторые современные учителя.

     Георг Файерстайн: «Просветление — гибель ментальных концепций».

     Файерстайн  предлагает  классический взгляд адвайта-веданты, согласно которому просветление представляет собой «разрушение всех мыслительных концепций бытия, включая понятия пустоты и хаоса, полноты и упорядоченности» [4]. Далее он предполагает, что «просветление — это такое состояние тела и разума, когда они целиком и полностью синхронизированы с трансцендентальной Реальностью» [5].-

     Я совершений не в состоянии видеть другого человека отдельно от себя. Это невозможно.

Дэниэл Моран

Регги Рей: «Просветление — это восприятие».

     По мнению Рея, в буддизме просветление означает полноту восприятия. «Ты откликаешься на внешний мир, а полный отклик означает, что у тебя нет никаких предварительных суждений — ты ни к чему не стремишься, ничего не ждёшь. Восприятие — это умение откликаться на саму действительность, а не на свои представления о реальном».

Джоан Галифакс, Арно Дежарден: «Просветление — это расслабленный ум».

   «Пока ты чего-то хочешь, — говорит Галифакс, — твой ум не расслаблен. Один тибетский Ринпоче сказал мне как-то: "Просветление — это расслабленный ум". Сейчас весна. Мы сидим тут, в саду, а вокруг расцветают тюльпаны. Разве кому-то придёт в голову заставлять ростки выглядывать из земли раньше положенного срока? Они живут своей жизнью. Ваша жизнь тоже идёт своим чередом. Если приходить в дзэн-до, чтобы чего-то добиться, добьёшься только усталости либо напыщенности. Со временем ты сидишь тут, просто чтобы сидеть. И помогаешь, просто чтобы помочь. Сидеть рядом с умирающим — это даже не помощь, ты просто сидишь рядом с умирающим. Это не занятие, не практика».

     Рассказ Галифакс о расслабленном уме сходен со взглядами французского духовного учителя и кинорежиссера Арно Дежардена, который постоянно советует ученикам «принимать то, что есть» и «сказать жизни "да"». Предлагая смириться со всем, что есть сейчас, и принять всё таким, каково оно есть, не пытаясь ничего изменить, Дежарден говорит, по существу, о расслабленном и всеохватном мышлении.

     Ли Лозовик: «Просветление—это понимание того, что всё преходяще, в том числе и само просветление».

   «Все меняется каждый миг, — продолжает Лозовик, — и, если взять одно ощущение просветления и перенести его в будущее, не останется никаких шансов испытывать подлинное просветление в каждое последующее мгновение».

     Слова о мимолётности просветления могут показаться эго удручающими, так как обычно этим понятием обозначают неизменное, устойчивое состояние — возникнув однажды, оно якобы тянется до бесконечности. Мысль о том, что просветление тоже преходяще, возвращает нас к уязвимости непостоянства и неведения, ибо даже просветление не обещает полной власти над жизнью.

Эндрю Коэн: «Просветление — это безличная энергия».

     Коэн, основатель и наставник Братства Безличного Просветления, описывает эту грань просветления так: «Энергия просветления — это энергетическое движение во Вселенной, движение самой эволюции сознания. Такое движение безлично. Его не волнуют ни ты, ни я. У него свои законы, свои неотложные дела, а наше положение и личные чувства не имеют к этому никакого отношения, так как у энергии есть своя функция, и она не сознаёт ни тебя как индивидуальность, ни твоё психологическое либо эмоционально- кармическое состояние».

 

Джоан Галифакс, Кристина Граф: «Просветление — это сознание всеобщей взаимосвязанности».

     Галифакс определяет просветление как «понимание того, что ты не один. Ты — это всё. Всё взаимосвязано. Всё пребывает во всем».

    «Постижение того, что ты неразрывно связан с неким великим целым, вызывает особое чувство смирения», — говорит Кристина Гроф, президент Трансперсонального института Грофа.

     Духовный путь — это процесс, путешествие, и я думаю, что здравомыслящий    человек    способен счесть его завершившимся. Это непрерывны; процесс, и в таком понимании просветление есть идеал.

Роберт Холл

     Большинство людей неосознанно полагают, будто независимы от окружающего мира, и это влечёт множество   примечательных   следствий.

Убеждённость в отсутствии связей порождает враждебное отношение ко всему миру. Человек мыслит парами противоположностей: «Я — И ТЫ», «ТЫ — И Я», «Я — и всё остальное, что вне меня». Когда веришь в свою отделённость от Бога или реальности, возникает ощущение собственной неполноты, незавершённости — и для того, чтобы восполнить недостающее, нам приходится что-то у кого-то отнимать. Основой агрессивности является неспособность постичь всеобщую взаимосвязанность.

     Мел Уайтзмэн: «Просветление — это понимание того, что ты ничего не знаешь».

     «Человек сбивается с пути, — говорит Уайтзмэн, настоятель Дзэн-центра в Беркли, — когда начинает думать, будто просветление означает всезнание. Но на самом деле величайшее прозрение заключается в понимании того, что ты ничего не знаешь».

Чарльз Тарт: «Просветление наступает, когда постигаешь собственную полную темноту».

     Наша беда в том, что мы не хотим подчиняться тому, что можем подчинить, и подчиняемся тому, чего подчинить не можем.

Дэниэд Моран

 

     Изучение собственного неведения — иллюзий, среди которых в той или иной степени живёт подавляющее большинство людей, — может быть более практичным подходом к самопознанию, чем попытки оценить меру своей просветлённости. Чарльз Тарт, именуемый «специалистом по просветлению», излагает собственный взгляд на вопрос неведения:

 

     Едва ли я знаю, что такое просветление, пусть меня и считают специалистом в этой области. Как человек и как профессионал, я уже шестьдесят лет изучаю неведение и потому знаю, когда погружаюсь в безумие и искажения, отрезаю себя от действительности. Конечно, не раз бывали случаи, когда я отходил от неведения и прислушивался именно к тому, что мне говорили, а не к заранее составленному мнению о чужих словах. Благодаря этому мне удаётся иногда оказать другим помощь, и я очень ценю подобные случаи, но это, к сожалению, лишь редкие всплески. У меня нет никаких иллюзий, я не твержу себе: «Смотри-ка, а я стал просветлённым!» Я понимаю, что никем ещё не стал. Я такой же сумасшедший, каким был двадцать лет назад, — и я этому рад. Да, я немного умею сосредоточивать внимание, но мне по-прежнему очень далеко до того, что я считаю для себя возможным. И даже сейчас, говоря об этом, я замечаю в себе какую-то частичку, которая очень горда такой скромностью, так что мне всегда нужно быть начеку и следить за этой гранью души.

Арно Дежарден, Эндрю Коэн: «Просветление бывает разных уровней».

     Рассуждая о ступенях просветлённости, Дежарден делится такими соображениями: «Можно ли говорить, что есть только один уровень пробуждения, или просветления? Можно ли утверждать, что человек либо пробуждён, либо нет? Можно ли сравнивать просветлённость и говорить, что кто-то «просветлённее»? Мой ответ звучит так: нельзя утверждать, что один человек обнажённее другого, но вполне можно сравнить, на ком больше одежды. Я уверен, что идея поступательного развития намного полезнее ожидания и надежды на внезапный всплеск, дарующий полное, окончательное пробуждение».

     Коэн продолжает ту же мысль: «В целом, различия в достижениях по-настоящему просветлённых личностей можно отнести к двум категориям: с одной стороны — глубина достижения (например, широта взглядов и понимания Просветлённого), а с другой — его чистота. Насколько чисто проявление этого достижения? Нет ли каких-то примесей, и если есть, то как много?» [6]

     Традиция дзэн проводит чёткую границу между «поверхностным» и «глубоким» просветлением: хотя сатори действительно может столь глубоко пропитать личность, что вызовет коренные перемены во всех сторонах его жизни, но на деле первоначальная просветлённость нередко «поверхностна» и требует дальнейшего укрепления.

Чарльз Тарт: «Просветление — это свобода от духовного пути».

     «Мы с друзьями часто шутим, что просветление — это освобождение от духовного пути, — говорит Чарльз Тарт, но на самом деле в этой шутке есть лишь доля шутки. — Состояние становится по-настоящему глубоким, когда человек уже не испытывает нужды в просветлении. Конечно, такая потребность отсутствует и в том случае, когда он целиком погружён в иллюзорное. В общем, вопрос этот весьма щекотливый: нужно быть честным в отношении просветления и в то же время не запутаться в лабиринте самовлюблённости».

Не лучше ли вообще молчать об этом?

     Одни учителя готовы обсуждать вопрос просветления, а другие молчат на эту тему — а если и говорят, то весьма неохотно. Кто-то предпочитает просто заниматься делом и жить просветлённой жизнью, кто-то считает, что рассуждения об этом опасны, так как вносят ещё больше путаницы, а кто-то хочет, чтобы его ученики сосредоточились прежде всего на уравновешенном и разумном образе жизни, тогда как размышления о просветлении можно оставить на потом. Учитель дзэн Йоко Бек[2] описывает такой случай:

     Кто-то всего пару дней назад сказал мне: «Послушай, ты ведь никогда не говорила о просветлении. Что ты можешь о нём рассказать?» Знаете, в чём беда разговоров о просветлении? Разговоры обычно создают образы, а просветление — это не картина, а разрушение всех картин. Но кто станет мечтать о том, чтобы его жизнь разбилась вдребезги?

     Интересно отметить, что многие из тех, чья жизнь может служить образцом чего угодно, только не просветления, с лёгкостью рассуждают на эту тему и открыто заявляют о своей просветлённости. С другой стороны, люди пусть и не просветлённые до конца, но посвятившие всю жизнь помощи, состраданию и распространению духовных учений, настойчиво отрицают свою просветлённость и предпочитают не говорить о том, что это такое. Джоан Галифакс, которая получила посвящение в трёх школах буддизма, а ныне руководит дзэн-до и центром духовного образования, утверждает:

     Я не люблю говорить о просветлении, так как чувствую, что со мной Дзэн потерпел неудачу. Я совершенно не ощущаю себя просветлённой. Я постоянно сражаюсь со своими пороками и слабостями. Я знаю, насколько сильны в моей душе внутренние противоречия и ощущение собственной личности. Я — не просветлённая. Да, несколько раз у меня бывали потрясающие прозрения. Да, суета жизни и множество очень мучительных — как для меня самой, так и для других людей — ошибок позволили мне усвоить кое-какие важные уроки. Но о просветлении и речи быть не может.

     Говорят, Чогьям Трунгпа Ринпоче, который был лично знаком со многими великими святыми нашей эпохи, заявлял, что за всю жизнь видел лишь троих просветлённых. Если его оценка верна — пусть даже как приблизительная цифра — и среди встречавшихся с ним сотен, если не тысяч, учителей было всего трое просветлённых, то привычные даже для одарённых духовных учеников небрежные разговоры о просветлении как вполне распространенном переживании являются, несомненно, признаком большой самонадеянности.

     О просветлении говорят так часто, потому что повседневная жизнь со всеми её стычками и обязанностями выглядит по сравнению с этой светлой мечтой слишком удручающей. Если же перейти к более широкому контексту требований к подлинно духовной жизни во всей её полноте, то, возможно, просветление — это вовсе не то, что именуют «бесценной жемчужиной». Быть можно, это нечто совершенно иное — скажем, просто ещё одно, пусть и довольно существенное, условие из нескончаемого набора требований к просветлённой жизни.

Если бы мы знали, что такое просветление, то всеми силами избегали бы его.

     Разве в просветлении может быть нечто настолько ужасное, что от него захочется бежать со всех ног? Дать точный ответ может лишь тот, кто познал настоящее просветление на своём опыте, но, судя по рассказам многих, очень многих великих учителей.

     Платить нужно с радостью... платить много и сразу, платить вперёд. Платить собой. Искренними, добросовестными, самоотверженными усилиями. Чем в большей степени вы будете готовы платить, не экономя, без обмана, без всякой задней мысли, тем больше получите...

Жанна де Зальцман

     Реальность (то есть просветление) — отнюдь не райское спасение, на которое надеется большая часть людей. Помимо счастья, в нашей жизни очень много невероятных страданий; просветлённый видит всё это как есть и не в силах отвернуться от каких-либо сторон общей картины.

     Говоря о встречах со святыми из разных уголков мира, и Лозовик тоже подчёркивает, что настоящие святые — люди лучезарные и способные испытывать огромную радость — всегда терзаются страшными муками. Они вынуждены терпеть душевную боль, которую вызывает обостренное восприятие человеческих страданий. Многие представляют жизнь гуру как сплошное удовольствие: ученики смиренно сидят у его ног, подносят ему дары, наряжают цветочными гирляндами и предлагают огромные пожертвования.

     В целом, большинство людей понимают просветление совершенно превратно. Если бы они догадывались, что просветлённая жизнь — это не купание в океане блаженства, а череда душевных мук, бескорыстного служения и страданий за других, то многие свернули бы с этого пути, едва вступив на него. Именно поэтому многие великие учителя предупреждают: «Если бы вы знали, что такое просветление, то убежали бы прочь». Однако те же учителя, которые предлагают людям бежать от просветления, одновременно ведут по этому пути преданных учеников, а порой вытворяют самые невероятные духовные кувырки и сальто, лишь бы привлечь других к той жизни, какой живут сами. Они увидели действительность такой, какая она есть, а затем поняли, что иного выбора нет, и посвятили свою жизнь служению этой действительности.

***

Вимала Тхакар: «Просветление — это не переживание».

     Вимала Тхакар — скромная индийская учительница с непререкаемым авторитетом, учеником которой почти сорок лет назад пожелал стать Кришнамурти, — путешествовала по всему миру, обучая медитации и погружению в суть вещей. Выдержка из письма Вималы, которое она написала дома, на горе Абу в Раджастане, заслуженно станет примечательной частью этой книги:

     Просветление — это окончательный итог человеческого развития и взросления. Его не ощущают. Переживание возможно только на ментальном плане. Разум — это сознание, ограниченное условностями, которые веками устанавливает весь род человеческий. Условности, или санскары, представляют собой ограничения, принятые намеренно, во имя общественной жизни. Человек — существо социальное. Взаимоотношения предполагают единые условности: упорядоченные схемы мышления и поведения, а также определённые защитные механизмы — иногда грубые, нецивилизованные, а подчас, напротив, утончённые и продуманные. Так или иначе, это лишь средства, необходимые для устойчивого существования общества.

     Единство разума и тела нельзя отождествлять со всей нашей жизнью. Обусловленное сознание нельзя приравнивать к совокупности энергий, которые перемещаются и взаимодействуют друг с другом в рамках поля «разум—тело» и за его границами. Постижение того, что кроется за пределами досягаемости органов чувств, ощущений и рассудка, возможно лишь в случае безусловной приостановки мыслительной деятельности.

     Переживания есть только до тех пор, пока действует самосознание, то есть надзирающий элемент структуры мышления. Когда разум замирает, ощущение и переживание невозможны. Поэтому просветление не может быть переживанием.

     Мистические переживания вполне могут представлять собой деятельность утончённого, обострённого комплекса «разум— тело». Очищение повышает чувствительность организма, после чего он может впитывать впечатления и вибрации, которые содержит сама пустота пространства. Их можно назвать «безличными» по содержанию, несмотря на то что находятся они в рамках тела конкретной личности. Разумеется, события на витальном плане сознания и других его тонких планах имеют совсем иные свойства и порождают ощущения, отличные от обычных чувственных и психологических переживаний. Эти ощущения очень своеобразны, они передают личности величие утончённости, и всё же их нельзя назвать предвестниками просветления.

     Высшее Освобождение — мокша, как называют его в Индии, — не имеет ничего общего с переживаниями, центром которых остаётся эго; оно никак не связано с событиями в сфере эго. Освобождение — это совершенно иное измерение Космической Энергии. Человека посещает необусловленная энергия Высшего Разума, вызывающая преображение всей его сущности. Физический облик при этом может остаться прежним либо тоже претерпеть какие-то изменения. Структура мышления, скованная всей совокупностью человеческого прошлого, полностью отмирает и отныне лишается какого-либо самостоятельного, независимого источника деятельности. В движение она приходит лишь в том случае, если того потребует энергия Освобождения.