Население как трудовой ресурс

Настоящий текст написан в качестве ответа на статью Дмитрия Верхотурова «Рост населения нам не по карману», которая, в свою очередь, была написана в качестве ответа на статью «Производство «человейников» убивает Россию».

Как можно понять уже из названия обеих статей, изначально они были посвящены взаимосвязи роста мегаполисов и снижения рождаемости и, соответственно, дезурбанизации как способа её повышения.

Однако мне бы хотелось написать развёрнутый ответ на озвученный Дмитрием Верхотуровым тезис: рост населения нам потому «не по карману», что не по карману малоэтажное жильё. Неявно предполагается, что мегаполисы хоть и влияют отрицательно на рождаемость, но всё же по уровню материальных затрат менее требовательны, нежели малоэтажная застройка.

Тема демографического кризиса, ставшая чрезвычайно злободневной в последние годы, сколь остра, столь и сложна, равно как и вопросы жизни в городе и вне его, поэтому хотелось бы избежать пространных отступлений и перейти прямо к делу. Однако, прежде чем переходить к рассмотрению затрат на различные типы застройки, рассмотрим вопрос под другим углом: не где соотечественники могли бы жить, а где они могли бы работать.

Последнее важно по двум причинам. Во-первых, в общем и целом (есть исключения) люди, как правило, живут там, где есть работа. С достаточной зарплатой. Это тут же ставит под вопрос радикальные антимегаполисные концепции наподобие «всех в деревню» и «каждому поместье по 30 га или хотя бы по 30 соток». Можно, конечно, нарезать сибирские просторы на поместья и раздать их каждому гражданину, но где гражданин будет работать? Принудить всех к землепашеству, как в средневековье, — не выход, а ежедневные разъезды на личном автомобиле уже сами по себе съедят немало ресурсов как на сами авто (с закупками, а тем более производством которых проблемы только обостряются), так и на дорожную инфраструктуру — притом, что в отличие от американских пригородов (где и участки отнюдь не по 30 соток) дороги в нашем климате живут хуже.

Во-вторых, с советских времён существует такое понятие, как градообразующее предприятие. А это не просто предприятие, которое вносит решающий вклад в экономику города, но ещё и вписано в коммунальную инфраструктуру – например, если производственный процесс образует большое количество отработанного пара, то его разумно использовать для отопления. А пренебрежение такой возможностью представляется чем-то расточительным.

Вопрос о промышленности

Когда начинаешь разбираться в вопросах строительства человейников, то сразу обнаруживаешь, что весь пресловутый «высокий уровень жизни» в них базируется во многом за счёт различных механизмов перераспределения национального богатства из провинции в мегаполисы, явных и скрытых.

Например, благодаря фокусам с налогообложением и концентрацией финансового капитала в крупных банках, зарегистрированных, понятное дело, где.

И когда задаёшься вопросом: а что вообще оправдывает существование мегаполисов? – то сразу же появляется аргумент «от промышленности». Большие города важны – ведь в них промышленность, а это базис научного прогресса и уровня жизни. В больших городах живут рабочие, которых нужно обеспечивать приличным уровнем жизни в первую очередь, и при любой оказии приходить им на помощь. Если жители села Гадюкино часок помёрзнут на остановке из-за того, что автобус не пришёл, то это мелочь, а если случится транспортный коллапс в Москве – то пострадает вся страна.

Вот только эти воззрения устарели лет на 50. Большие города так же испытывают деиндустриализацию, как и малые, на что даже влияют дополнительные факторы, как-то: стоимость земли (выгоднее застроить советскую промзону дорогим жильём), экологические требования (никто уже не хочет дышать промышленным смогом, а ведь есть и шумовое, и вибрационное загрязнение) и автоматизация производства (колонны пролетариев, строем шагающие в цеха, порядком поуменьшились даже там, где цеха продолжают работать).


Вот и получается, что необходимость иметь миллионы рабочих рук, проживающих в огромных кварталах неподалёку от огромных промзон, — это артефакт 20 века. И выходит, что люди концентрируются в «человейниках» не потому, что ищут работу на заводе, чтобы уехать из деревни (как в середине прошлого века и ранее), а наоборот — потому, что на фоне общей деградации промышленности большие города выглядят этакими оазисами, в которые люди просто бегут в расчёте как минимум на работу в сфере обслуживания.

И чтобы не быть голословным, вот данные на примере Москвы: в промышленности заняты 725 тысяч человек. Немало, конечно, но это не более 10% трудоспособного населения города.
Выходит, не стоит рассчитывать на кратное увеличение числа рабочих за счёт жителей мегаполисов.

Более того, бытие определяет сознание, и вот современные гуманитарии уже отвергают индустрию как базис экономики, ругают «казарменные порядки», продвигают псевдонаучные идеи «постиндустриальной экономики» и т. д. и т. п. Современный средний класс уже и не рассматривает работу на заводе как предпочтительный вид деятельности.

Большие города – уже не локомотив индустрии, а препятствие на пути её развития!

Отсюда делаем закономерный вывод: снижение рождаемости — результат в том числе и деиндустриализации (хотя тут картина сложная, но мы сейчас не об этом — если кто-то будет мне напоминать, что именно индустриальная урбанизация была первотолчком демографического перехода). Экономика со слабой индустрией не даст достаточно прибавочного продукта для обеспечения роста населения, да и просто не нуждается в нём, потому что не нуждается в кадрах. Во всяком случае, в кадрах квалифицированных и образованных, которые невозможно заменить трудовыми мигрантами из бедных стран. Верно и обратное: без реиндустриализации невозможно преодоление демографического кризиса.

Это, конечно, не означает, что 90% населения нужно запихнуть на заводы, но именно промышленность создаёт материальные ценности, а занятые в промышленности люди – первичный платёжеспособный спрос в достаточном количестве для нормального функционирования всей остальной экономики. А с учётом текущей внешнеполитической обстановки импортозамещение – уже не прихоть, а необходимость, без которой не преодолеть влияние экономических санкций.

Экономика за пределами мегаполисов – землепашество или индустрия?

Однако вывод о необходимости реиндустриализации наталкивается на распространённое среди городских обывателей представление о том, что загородная жизнь – это обязательно «деревня», и ускоренное развитие провинции – это обязательно «архаизация», возврат чуть ли не к сохе и лаптям.

Так вот, это очередная ложная дихотомия родом, очередной ментальный рудимент хрущёвских времён, когда подобные воззрения ещё более-менее соответствовали исторической обстановке. Исход из «человейников» должен стать локомотивом развития индустрии, так же, как в 30-е годы им был исход из деревни. Да! Парадокс, но если не воспроизводить устоявшиеся шаблоны, то современный резервуар трудовых ресурсов – как раз мегаполисы, а не полуживая деревня.

Судьба классической деревни в 21 веке — отдельный интересный вопрос, но мы его отложим на потом. Загородное жильё нужно рассматривать в контексте реиндустриализации и никак иначе. И действительно, многие заводы, построенные в постсоветскую эпоху (как правило, на деньги иностранных инвесторов), расположены не в городской черте, в частности, по причине меньшей стоимости земли. Соответственно, привязка предприятия к коммунальной инфраструктуре тоже уже не обязательна, да и не все современные предприятия в принципе могут эту роль играть.

В качестве типичного примера можно назвать завод по производству йогуртов компании Danone в Чеховском районе.

Конечно, можно спросить: а что мешает строить заводы в крупных городах, как раньше было? Много что мешает, хотя бы то, что многие промышленные площадки в крупных городах уже застроены жилыми домами, а транспортные пути уже перегружены перевозкой пассажиров. А само наличие рабочей силы, как мы видели, само по себе не означает готовности работать в промышленности.

Это, конечно, никак не означает, что в больших городах не будет сохраняться (и строиться вновь) предприятия. Однако дихотомия «заводы в городе, колхозы в деревне» уже не является безальтернативной. Но верно и обратное – для реиндустриализации никакие «загородные усадьбы» как массовый тип жилья тоже не подходят. Нужны компактные посёлки и небольшие города, привязанные к той же инфраструктуре, к которой привязаны промышленные предприятия, и ныне существующие, и будущие.

Вот ещё одна иллюстрация моих слов. Вот, например, сообщение о планах создания новых рабочих мест в Москве.

«...столица уже получила 23… объекта, где создали около 21 тыс. рабочих мест. Так, в районах Молжаниновский, Силино, Внуково и Южное Бутово появились промышленные технопарки».

Однако достаточно бросить взгляд на карту, чтобы увидеть, что все эти объекты находятся за МКАДом, а Силино — и вовсе в зеленоградском эксклаве, и к Москве относятся только формально.

Вопрос об инфраструктуре

На размещение промышленных предприятий влияют многие факторы. Ресурсоёмкие предприятия, очевидно, располагаются ближе к источникам сырья, судостроительные – вблизи водных путей и т.д.

Если же не рассматривать эти специфические отрасли, то очевидно, что промышленные объекты в целом логично строить (или поощрять строить, если оставаться в рамках капиталистической экономики) там, где есть рабочая сила, свободная земля, транспортные линии с высокой пропускной способностью и, главное, энергия. Именно энергия — ключевой фактор.

А первым в современной истории подходящим источником энергии был каменный уголь.

Именно поэтому с начала промышленного переворота и вплоть примерно до 70-х годов прошлого века индустрия концентрировалась в крупных городах, являвшихся одновременно и транспортными узлами. Для завоза большого количества угля требовались водные пути или огромное количество железнодорожных составов; силовые машины, работавшие на угле с высокой отдачей, были большими и сложными; тепловая энергия передавалась с теплоносителем – горячим паром или водой, единые электросети только формировались. Добавим и то, что старые промышленные здания строились из кирпича или бетона, что также ограничивало выбор мест их строительства, а многие современные – это просто быстровозводимые каркасные металлоконструкции вроде ангаров.

В настоящее время роль угля как в коммунальном хозяйстве, так и в промышленности существенно упала. Причина — не только экологические, но и экономические факторы. На первое место вышел газ. О преимуществах для промышленности газа перед углём подробно писал тот же Дмитрий Верхотуров в статье "Газовая подоплека Афганской войны".

Доля угля в генерации электроэнергии также была существенно меньше, чем газа (13% против 47% в 2023 году), планируется, что доля газа будет расти и далее.

А значит, современные предприятия уже не обязательно должны находиться поблизости от крупной ТЭЦ. Достаточно расположения поблизости от газовой магистрали. Газ, сжигаемый в целях отопления, можно направлять непосредственно в отопительные приборы предприятия, а также напрямую в жилые дома или в котельные, которым не обязательно иметь циклопические размеры.

Газ, сжигаемый в электростанциях, приводит в действие турбину напрямую. И хотя остаточное тепло газа используется также и для получения пара, очевидно, что пара в этом случае будет получаться существенно меньше, чем при сжигании угля. При этом появляются и более компактное оборудование, способное работать на газу.

Поэтому нужда в обязательной привязке жилых кварталов теплотрассами к предприятию или большой ТЭЦ тоже отсутствует.

С другой стороны, газ – это тоже ресурс конечный. Весьма вероятна ситуация, при которой доля угля в генерации снова вырастет.

Так вот, возвращение угля в мегаполисы крайне маловероятно (по упоминавшимся экологическим причинам), тогда как малые населённые пункты вполне можно располагать в стороне от теплоэлектростанций так, чтобы минимизировать воздействие вредных выбросов. Это касается, кстати, выбросов вообще. Но и это ещё не всё. Малые населённые пункты вполне могут при этом употреблять ещё и местные ресурсы, доставлять которые в мегаполисы совершенно невыгодно, а использовать в крупной промышленности и вовсе абсурдно, как-то: торф, бурый уголь, отходы лесной промышленности и т. д.

В завершение коснёмся снабжения. Если привязывать развитие провинции к развитию именно индустрии (а не архаичного землепашества), то загрузка железных и автомобильных дорог промышленным сырьём и продукцией немедленно закроет вопрос о якобы дороговизне провинциальных путей сообщения – все они будут окупаться.

Вывод

Как видим, строительство малоэтажного жилья в небольших населённых пунктах – это не только не «дорого и архаично», как многие думают. Это, напротив, лучший путь для преодоления не только демографического, но и экономического кризиса. В следующий раз постараемся рассмотреть затраты на собственно строительство малоэтажных и частных домов и доказать, что мнение об их дороговизне – тоже миф.