Глава 13.
В царстве ощущений.
Бог наделил нас памятью,
чтобы и в декабре мы смогли наслаждаться ароматом роз.
Джеймс Барри.
Я лежал, скрючившись, на краю могилы, а Мама Чиа сжимала мою голову. Скомканная простыня подо мной была насквозь мокрой от пота. Я сел, но говорить ещё не мог. Мои широко раскрытые глаза уставились в пустоту.
Я раскачивался вперед и назад, обнимая плечи руками и вздрагивая. Мама Чиа обняла меня, словно защищая, и гладила мои спутанные и слипшиеся волосы.— Ну, всё, всё, — приговаривала она. — Всё уже закончилось. На этот раз действительно закончилось.
Прошло ещё несколько минут. Я медленно приходил в себя и постепенно осознавал, что у меня всё еще есть глаза, лицо и тело. Я был в безопасности, и меня согревали руки Мамы Чиа. Я расслабился, но сразу после этого мою грудь начали сотрясать рыдания, дыхание снова стало учащённым, и я заплакал.
Задыхаясь, я сжал ладонь Мамы Чиа и, заикаясь, произнёс:
— Это… это было, с-с-словно путешествие в ад.
— Это был твой ад, Дэн. Все мы создаем свой собственный. Ты всего лишь исследовал свой подвал, мир одиночества и страха, слепого инстинкта, направленного только на выживание, на выживание любой ценой.
Воины встречают своих демонов с поднятой головой и открытыми глазами. Ты увидел их лицом к лицу» и теперь они исчезли, — мягко сказала она.
Мои рыдания прекратились. Дыхание снова стало спокойным и размеренным. Я чувствовал себя совершенно измученным и заснул.
Когда я проснулся, небо посветлело.
— Уже рассвет? — слабо спросил я. Мама Чиа поднялась на ноги, жестом руки обвела кладбище и спросила:
— Посмотри, Дэн, ты ничего не замечаешь?
Я медленно привстал — все мое тело гудело — и осмотрелся. Птица опустилась на могильный камень и защебетала. Её песня уносилась высоко в голубеющее небо. Надгробия украшал бледный зеленоватый лишайник и мох. Всю картину пронизывало глубокое ощущение мира и благополучия.
— Что-то изменилось, — сказал я.
— Нет, — улыбнулась Мама Чиа. — Это ты изменился.
— Вы имеете в виду, что я избавился от всех своих страхов? — спросил я.
— Нет. Тебе ещё много раз предстоит столкнуться со страхом, — заверила они. — Возможно, это будет страх свободно выражать свои чувства, проявлять свои эмоции. Может быть, страх выступления перед большой аудиторией» страх провала или боязнь оказаться в глупом положении. А может, это будет страх неполноценности, когда ты встретишься с кем-то, кого считаешь превосходящим тебя или более сильным. Страхи возникают всегда, до тех пор, пока в человеке существует это. Изменилось твоё отношение к страху. Теперь он никогда не сможет покорить тебя. Когда придёт очередной страх, ты будешь знать, как с ним справиться.
— Если я не буду ничего бояться, не буду ли я беспечным в опасной ситуации?
Мама Чиа подумала, а потом объяснила:
— Страх способен парализовать тогда, когда нужно действовать. Опасность заключается именно в этом. Страх сокращает энергию тела, и это сокращение привлекает именно то, чего человек больше всего боится. Преодоление страха — не глупая бравада, это смелость. Смелость открывает пространство для действий, и ты вспомнишь об осторожности, когда это станет необходимым.
Я недоверчиво сказал:
— Я вполне могу представить себе ситуации или людей, которые напугают меня и сейчас.
— Ни ситуации, ни люди не несут в себе страха. Они лишь возбуждают его в тебе, если ты ещё не покорил свои кошмары. Она помолчала и продолжила:
— Страх — прекрасный слуга, но он ужасный хозяин. Миг за мигом, он незаметно проникает в повседневную жизнь большинства людей. Но теперь ты не пропустишь его, поверь мне. Когда ты покоряешь свои страхи смелым отпором, отважными действиями, предпринимаемыми несмотря ни на что, твоя жизнь расцветает. Ты пребываешь не в темном подвале, а в ином мире, который ты видел через окно второго этажа.
Мы снова помолчали, а потом она добавила:
— Но подвал, первый этаж, скрывает не только страхи и стремление к выживанию. Они означают противостояние «Я» и Вселенной, и поэтому там постоянно накапливается необходимая для борьбы личная энергия. Теперь, когда ты открыт и уязвим, ты можешь активно использовать эту энергию в своей жизни и поделиться ею с другими людьми.
— Вы имеете в виду, что сейчас я готов к поискам двери на второй этаж? — спросил я.
— Ты уже нашел её, — улыбнулась она. — Несколько минут назад, когда ты рыдал на моих руках.
С этими словами Мама Чиа замерцала и медленно растворилась в чистом воздухе. Я ошеломлённо смотрел в пустоту, где она только что была, и лишь мгновение спустя понял, что растворилось и все вокруг меня. Перед моим взором промелькнул смутный образ Башни, и я обнаружил, что стою на лесной прогалине — в мире второго этажа Башни. Я был уверен в этом.
«Но что мне нужно делать?» — спрашивал я себя, обозревая цветущий луг, купающийся в мягких лучах солнца и в прохладном ветерке. На первый взгляд, пейзаж казался идиллическим лесом старой, живой и сильной Англии.
— Странно, — сказал я и понял, что произнёс это вслух, — почему это мне пришли в голову слова «живая и сильная»?
Внезапно я осознал, что меня переполняет энергия. Возрастающий прилив сил пронизывал всё моё тело, и подобной энергии я не испытывал уже многие годы. Я чувствовал себя совершенно бодрым, я ощущал саму жизнь! Мне хотелось двигаться, выплеснуть эту силу, взлететь к облакам! Я пустился бежать по лугу и чувствовал, что мог бы бежать вот так, как на крыльях, многие часы. Я кувыркнулся, сделал «колесо» и вновь побежал вперёд.
Потом я упал в траву и отдыхал под теплым солнцем. Каким-то образом вдруг изменилось время года. В воздухе пахло весной, это был тот особый аромат, который вызывает у молодого человека самые неудержимые фантазии…
Я вновь ощутил приток энергии, который превратился в знакомое неприятное давление в нижней части живота и бедрах. Мама Чиа говорила, что второй этаж Башни соответствует «энергии взаимоотношений», то есть творческой, созидательной и сексуальной энергии. Что же мне теперь делать?
Из ниоткуда раздался голос Сократуса, повторяющий слова, произнесённые давным-давно:
— Приток энергии усиливает любую человеческую способность. Проясняется разум, ускоряются процессы исцеления, приумножаются физические силы, расцветает воображение, расширяются силы эмоций и обаяние. Поэтому энергия может быть благословением…
«Да, — подумал я, — сейчас я всё это чувствую».
— Но жизненная энергия должна куда-нибудь течь, — продолжил голос Сократуса. — Там, где на ее пути встречаются препятствия, энергия вспыхивает, и, если ее уровень при этом превосходит возможности тела или разума, происходит взрыв. Раздражение превращается в гнев, печаль — в отчаяние, беспокойство — в одержимость, физическая боль — в агонию. Поэтому энергия может быть и проклятием. Как река, энергия приносит с собой жизнь, но, непокорная, она способна стать источником неистового наводнения и разрушения.
— Но что же мне делать сейчас? — спросил я у воздуха. В моём разуме откликнулись воспоминания о словах мудрости, произнесенных Сократусом: «Тело будет делать все, что только необходимо, чтобы высвободить излишки энергии. Если эти излишки не будут сознательно потрачены на созидательные свершения, физическую деятельность или половые отношения, то подсознание выплеснет ее так, как свойственно ему — в форме гнева, жестокости, кошмарных сновидений, преступлений, болезней, злоупотребления алкоголем, курением и другими наркотиками, в форме переедания или животного секса. Источником всех пристрастий и навязчивых привычек является неуправляемая энергия, сталкивающаяся с внутренними препятствиями. Не пытайся контролировать свои дурные привычки — устраняй сами препятствия!»
Я был настолько озабочен возрастающим в моем теле давлением и напряжением, что едва мог сосредоточиться на этих мыслях. Энергия продолжала прибывать и требовала высвобождения. Я мог просто бегать до полного изнеможения, но я мог и что-то сделать, заняться чем-то творческим. «Лучше уж это», — подумал я. Я сочиню песенку. Но у меня получились только такие строки:
Жила-была красотка Мэг
с телом белым, словно снег.
К ней явился влюбленный нахал,
Мэг в прозрачном белье увидал, и…[1]
Я старался не думать о финале этой встречи. Впрочем, думать я был не способен. Мне просто хотелось женщину. Любую женщину!
Стоит ли мне попытаться облегчить это напряжение самостоятельно? Не такое уж сложное дело, быстро и удобно. Но тут я вспомнил, что этот уровень означает привнесение энергии в жизнь, в отношения. Проклятье! Как же мне это сделать?
В следующее мгновение я оказался в пещере. Она не была мрачной и зловещей — это было уютное подземелье, превращённое в роскошную спальню. Пол покрывали толстые ковры, сквозь небольшие окна прорывались лучи света, окутывающие комнату мягким и приглушённым солнечным светом. Вход в пещеру был надёжно скрыт буйной растительностью, небольшими деревьями и кустарниками, так что место было полностью защищено от любопытных взглядов.
В центре пещеры возвышалось огромное ложе, покрытое толстым слоем листвы. Неподалеку приятно журчал небольшой водопад, роняющий родниковую воду в миниатюрный пруд, а воздух был наполнен сладким ароматом полевых цветов.
Я вскрикнул от неожиданности и возбуждения, когда мое тело оказалось в нежных объятиях мягкого ветерка. Это был ветер чувственности, призрак прекрасного, и он ласкал меня невидимыми ладонями. Я ощутил единство с землей, полное единение со своими физическими чувствами, которые сейчас достигли предельной обостренности. Я был счастлив просто оттого, что у меня есть тело, что я чувствую это тело, что я пребываю в нем всем своим существом.
Всё, что теперь мне было нужно, — каравай хлеба, кувшин вина и… Пожалуй, я мог бы позабыть о хлебе и вине, если бы только…
Что это? Действительно ли я услышал голоса? Женские голоса?
Я подбежал к естественной двери пещеры, вгляделся сквозь ветви и увидел картину, которая могла родиться только в воображении художника. Её можно было бы назвать «Девушки Весны». Три юные и чувственные, смеющиеся и живые девушки бегали по чудесному саду, и их порозовевшие щеки гармонировали с красноватым отливом спелых плодов, под тяжестью которых сгибались ветви яблоневых деревьев. Девушки были одеты в тёмные короткие юбки, развевающиеся во время бега, и кружевные открытые блузы, ясно очерчивающие контуры их пышных форм. Подглядывая за ними, я чувствовал себя подростком, сходящим с ума от вожделения.
Две девушки помахали рукой третьей и удалились. Оставшаяся девушка, ангел с льняными волосами, зелёные глаза которой изумрудами вспыхивали в солнечных лучах, остановилась, взглянула вправо и влево, а потом, улыбаясь, побежала прямо к моему убежищу. «Чёрт побери!» — воскликнул я, не зная, что мне делать, наполовину испуганный тем, что она найдёт меня здесь, и наполовину жаждущий того, чтобы это случилось.
Она проскользнула в пещеру, увидела меня, застывшего передней, словно окаменевший лунатик. Ее глаза встретились с моими и расширились. Сейчас она закричит!.
— Я… — торопливо начал я, но мои слова прервало её восклицание.
— Дэн! — радостно вскрикнула она и кинулась мне на грудь.
Мой ум был совершенно пуст, и в нём раздавались всего три слова: «Спасибо Тебе, Господи!»
Нами полностью овладела страсть. Мы смеялись, что-то кричали, мы потерялись друг в друге. Я не знаю, что произошло с нашими одеждами — мы сметали всё, что только попадалось на нашем пути. Шло время, но я не осознавал этого. Мы слились в объятиях, катались по листьям на постели, а потом заснули друг у друга в объятиях, но совсем не надолго.
Когда я открыл глаза, она стояла передо мной, облаченная в широкую накидку из цветов. Её лицо ангела, обрамлённое шёлковыми волосами, излучало небесное сияние. Она позволила накидке сползти с плеч, и ее светящаяся кожа была нежной, как у младенца.
На мгновение в моей голове возник вопрос: «Кто она и стоит ли мне всё это делать?», но я тут же забыл об этом и обо всем вокруг.
Она опустилась на колени и начала целовать мне лоб, щеки, грудь и губы. Во мне вновь взорвалась сексуальная энергия, фонтаны которой заставили меня затрястись, как в лихорадке. В моей голове завертелись бесконечные картины, земные чувственные образы, а где-то в глубине своего тела я услышал пульсирующий бой барабанов. Она целовала меня, пока всё моё тело не превратилось в барабанную дробь. Весь мир унесло прочь, как сухие листья скрываются вдалеке ветреным осенним днём.
Я сжал ее в объятиях, мы вновь опрокинулись на постель, и я вернулся к дарам ее обильной любви. Очень скоро уже не было ни меня, ни её — только мы и наше общее чувство.
Я вспомнил, что в редкие моменты испытывал это чувство и раньше, когда предавался ничем не скованным сексуальным играм. Это было ощущение освобождения ума и открытости сердца. Но сейчас оно было многократно усилено — не потому, что она была такой желанной, но потому, что я стал полностью открытым… Лишь недавно я смотрел в глаза мучительной и страшной смерти, но сейчас я праздновал жизнь и всё, что она несёт в себе. Монах во мне превратился в греческого гедониста и между мной и жизнью уже не было никаких преград!
Ощущение открытости все усиливалось с каждой волной удовольствия, с каждым пульсирующим кольцом, прокатывающимся не только по моим бедрам, но по каждой клеточке моего тела. Я был ошеломлён, когда увидел, что занимаюсь любовью с мужчиной. И этим мужчиной был я сам — Дэн!
В шоке я вскочил с постели и глянул на свои руки, ноги и полную грудь — я стал женщиной! Я чувствовал эту женщину внутри себя, её эмоции, её энергию — мягкую, но непреодолимую. Эта энергия текла по моему телу не совсем так, как я привык, но в этом состоянии я испытывал гораздо большую и чувствительную эмоциональную ауру. Я почувствовал себя совершенно счастливым — я достиг завершённости и совершенства.
Мы вновь обнялись, и теперь я потерял какое-либо ощущение разделённости. Я был ею, я был им, я был мужчиной и женщиной одновременно!
Я стал телом. Я доверял ему. Я превратился в обнажённого младенца, совершенно раскрепощённого, свободного от всех правил приличий и морали. Я стал кожей, нервами и кровью — трепещущими, дрожащими, наслаждающимися этой полнотой ощущений, целиком пребывающий в этом царстве удовольствия. Контуры тела, прикосновение, влажность пота, толчки и поглаживания, пульсация, гладкая кожа) тепло… Я погрузился в настоящее, в текущее мгновение_
Слившихся в единое целое, нас несло на гребне приливной волны к берегу, когда девушка исчезла «Нет!» — зарыдало моё тело, жаждущее её. Подавленный желанием и тоской, я осознал ловушку второго этажа.
Я задыхался от горя и чувствовал, что сейчас взорвусь — энергия бурлила во мне, металась, как дикий зверь в тесной клетке, билась о стены, безумно стенала и рвалась наружу. Может, всё-таки высвободить её самому? Сейчас у меня не было никаких моральных сомнений в допустимости этого. То, что я испытал, заходило бесконечно далеко за привычные догмы безжизненных традиций.
Но нечто всё же остановило меня — интуиция. Возможно, сыграло свою роль обучение у Сократуса и та самодисциплина, которой я тогда научился. В удовольствии не было ничего дурного, но время наслаждений закончилось.
Мне нужно было использовать эту энергию, научиться направлять её, а не только выплёскивать. Хватит сражаться со своим телом и отрицать его силу. Я начал дышать глубоко и медленно, пока сила желания не повысилась от моего паха вверх, по позвоночнику, и не распространилась по всему телу, вплоть до кончиков пальцев рук и ног. Наконец она достигла центра мозга.
Мой разум просветлел. Врата открылись. Теперь я ощущал, что энергия приходит из самой земли и пронизывает меня, струясь по позвоночнику. Потоки энергии, которые раньше останавливались на уровне бёдер, теперь свободно поднимались вверх. Я испытывал чистоту бытия. Мое тело было наэлектризовано и пело, как струна.
Однако я не был полностью готов или натренирован для этого. Несмотря на благие намерения Сознательного Я, у моего Базового Я были свои представления и планы. Волны прибывающей энергии становились все более мощными, и теперь я уже не мог их остановить. В моей голове вновь замелькали фантазии эротических сновидений, переплетённые части тел, сладостные вскрики. Я беспомощно испытал, как — внезапно и неизбежно — пульсирующая волна энергии словно разбилась о берег и медленно растворилась в мокром песке.
Через некоторое время я поднялся на ноги. Я испытывал мягкую тягостную грусть, чувство потери. Это ощущение рождал не разум, а само тело. Оно оплакивало исчезновение той яркости, чистоты и энергии. Девушка исчезла, предмет моей страсти испарился, как и всё вокруг, кроме резкого ветра, со свистом разгуливающего среди увядших деревьев. Я скорбно смотрел на эту картину, пока за моей спиной не возникла Мама Чиа, вернувшая меня к тому, что считается реальностью — в своём нынешнем состоянии я уже не был уверен, что именно может заслуживать этого имени.
Я стоял перед Мамой Чиа обнажённым. Она видела мое тело и мой разум. Она знала обо мне абсолютно все, и это было единственным ощущением, которое я сейчас испытывал. И она приняла меня таким, каков я есть. Во мне исчезли последние остатки смущения. Я стоял перед ней, нагой и безмятежный, как дитя. Нет ничего" постыдного в том, что на тебя смотрят. Нет ничего позорного в том, что ты человек.
На первом этаже я разорвал паутину страха. Сейчас я преодолел барьер стыда. До конца своих дней, сколько мне ни отпущено в этой жизни, я позволю энергии свободно течь в моём теле. Я научусь её мудрому использованию, тому, как направлять её в нужное русло. Я буду полностью наслаждаться жизнью, не истощая её изобилия. Я ещё не был мастером работы с энергией, но, в любом случае, я стал целеустремлённым учеником этого искусства.
В короткий миг произошли сразу две перемены: я заметил, что уже полностью одет, а обстановка вокруг меня — пещера и яблоневый сад вокруг неё — замерцали и исчезли. Ни одно из событий меня ничуть не удивило.
В следующую секунду я уже стоял на высокой скале где-то в горах. Ветер шумно свистел в узких каменистых расщелинах, почти полностью заглушая слова Мамы Чиа.
— Пошли, — сказала она. — Нам пора.
— Раньше я был одинок. Почему сейчас со мной вы? — спросил я, и мой голос странно исказился, отражаясь от утёсов, нависших над бездонным ущельем. Раньше одиночество было тебе необходимо, но теперь ты вступил во взаимоотношения с миром. Кстати, это тоже сон, но он наступил без моей помощи. Добро пожаловать на третий этаж!
Мы начали подниматься вверх, и я черпал силы из земли, по которой брёл, из камней, по которым карабкался, из деревьев и ветра — всё это стало плотью от плоти моей. Мне больше не придётся сражаться с собственным телом. Я принял все его физические недостатки, я познал его сильные стороны, я научился доверять своей человеческой природе. И я испытывал тесную связь с землёй.
Мы нашли небольшое озеро, вошли в него и поплыли в прохладной воде, а потом улеглись на тёплых камнях, чтобы обсохнуть. Моё тело было открыто миру природы — я чувствовал спокойствие озера, силу реки, устойчивость гор и свежесть ветра.
Мама Чиа разглядывала меня.
— В этом месте я чувствую то, что чувствуешь ты, — сказала она, — и я становлюсь тобой. Только что ты смещал форму. По крайней мере, впервые попробовал это сделать.
— Правда?
— Да. Смещение формы начинается с воображения, с любопытства и удивления: на что это похоже, быть скалой, озером, птицей или камнем? Позже ты начнёшь на самом деле резонировать с частотами этих предметов и существ. Мы способны делать это, потому что в конечном счёте все мы сотворены из одних и тех же элементов, — заключила она.
— Раз уж мы заговорили о смещении формы, то, я думаю, ты понял, что я была настроена на тебя, когда ты был в той пещере на втором этаже. Ну и приключение! — улыбнулась она. — Я снова почувствовала себя такой молодой!
— Я думаю, вы всегда останетесь юной, Мама Чиа.
— Это точно, — сказала она, — до того самого дня, когда я умру…
Прервав её, я заявил:
— Во всяком случае, меня-то вы наверняка переживёте.
Она молча заглянула мне прямо в глаза и снова улыбнулась, но эта улыбка была иной и вызвала у меня печаль, хотя я не понимал её причины. Её глаза были исполнены любви, но в них было и что-то ещё. У меня возникло чувство обеспокоенности, интуитивное предчувствие, но я не смог разобрать, что именно было не так.
Мама Чиа развеяла мои смутные заботы, поднявшись и вновь отправившись в путь. По дороге она напоминала мне уроки второго этажа:
— Теперь у тебя есть свой собственный опыт, Дэн, подобный тому, какой ты приобрёл на первом этаже. Ты испытал именно то, что было необходимо.
Энергия одинакова для всех людей, но различен их опыт и умение с ней обращаться. Каждый сам выбирает свой отклик и средства распределения энергии. Одни её накапливают, другие растрачивают. Воин направляет потоки жизненной энергии мудро, как крестьянин, орошающий свои посевы.
На первом этаже, одинокий и сражающийся за выживание, ты трусливо копил энергию жизни, как старый скупец, трясущийся над своим богатством. Но когда энергия блокируется, она начинает причинять страдания и боль.
На втором этаже ты открыл взаимоотношения с жизнью и другими людьми. Ты познал активность и равновесие мужского и женского начал.
Второй этаж связан не столько с Сексом. Это царство празднования энергии жизни. Энергия есть Дух, она священна. Те, кто использует её неграмотно, относятся к энергии как к деньгам, и жизнь превращается для них в шумную ярмарку или в парк развлечений.
Ты выбрал другой путь, Путь Мирного Воина, чтобы стать подлинным человеком, владеющим своей энергией.
Сутью мифа о ящике Пандоры является не предупреждение об угрозе чертей и демонов, освобождённых из заточения. Это притча о правильном отношении к жизненной энергии. Когда энергия растрачивается случайным образом, человек ощущает пустоту жизни, глубокое чувство печали и разочарования.
Страх представляет собой обратную сторону первого уровня. Обратной стороной второго этажа является печаль.
— А третьего? — спросил я. — Что вы приготовили для меня теперь?
There once was a beaut from Killervy,
whose body was nubile and curvy;
a man found her there
in her lace underwear, and…
Свежие комментарии