«Жизнь соло: Новая социальная реальность»

      Одиночество сегодня является сознательным выбором миллионов людей. Это новая реальность крупных городов для всех поколений и возрастов.

Во все исторические эпохи властители прекрасно понимали, насколько пагубно для людей состояние изоляции. В древние времена ссылка считалась самым страшным после смертной казни наказанием. (Заметим, что находились и такие, кто ставил ссылку на первое место.) В конце XVIII века и на протяжении XIX века в системе тюремного наказания заметно усиливалась роль одиночного заключения. Английский юрист Уильям Пейли отмечал, что одиночное заключение «усиливает боязнь наказания» и, следовательно, становится фактором, сдерживающим рост преступности. В наши дни в США приблизительно 25 тыс. заключённых содержатся в тюрьмах категории «супермакс». Один известный психолог подчёркивал, что в подобных тюрьмах «заключённые живут в такой тотальной и антигуманной… изоляции, которая ранее никогда не существовала». И критики, и сторонники одиночного заключения как меры наказания используют для его описания одни и те же слова — «смерть заживо».

      Самым ярким свидетельством тяги людей к жизни в коллективе является, разумеется, создание семьи. На протяжении всей истории человечества во всех культурах именно семья, а не отдельный индивид составляют основу общественной и экономической жизни. Такое положение вещей объясняется рядом причин. Как утверждают эволюционные биологи, представителям ранних человеческих сообществ жизнь в коллективе предоставляла конкурентные преимущества в вопросах обеспечения безопасности, добывания пищи и возможности воспроизводства. Специалисты в области общественных наук Николас Кристакис и Джеймс Фаулер утверждают, что в результате процесса естественного отбора у людей появилась генетическая предрасположенность к созданию тесных социальных связей.

      Однако сегодня ситуация изменилась. В последние полвека человечество приступило к осуществлению уникального социального эксперимента. Впервые в истории значительное число жителей планеты самых разных возрастов, придерживающихся самых разных политических взглядов, начали жить одиночками (я использую термин «одиночка» для описания людей, которые живут одни. Одинокие могут жить, а могут и не жить одни. У некоторых есть сексуальные партнеры, дети или соседи по совместно арендуемой квартире. Не все одинокие являются одиночками). До недавнего времени большинство рано связывали себя узами брака с твёрдым намерением не расставаться до смертного часа. В случае ранней кончины одного из партнеров второй быстро вступал в новый брак; если же партнёр умирал в преклонном возрасте, то оставшийся в живых воссоединялся со своей семьей. Сейчас принято жениться / выходить замуж гораздо позже, чем это делали наши предки. Согласно результатам исследований, проведённых Исследовательским центром Пью (Pew Research Center), средний возраст вступления в первый брак «поднялся до самой высокой планки и за последние полвека увеличился на пять лет». Иногда за браком следует развод, после которого человек на годы, а то и десятилетия остаётся одиноким. Вдовец или вдова, пережившие супруга или супругу, делают все возможное для того, чтобы не жить с другими родственниками, в частности с собственными детьми. Иными словами, человек на протяжении всей жизни предпочитает чередовать условия проживания: один, вместе, вместе, один.

     До недавнего времени многие рассматривали жизнь в одиночестве как переходный период между более устойчивыми формами организации жизни и быта, будь то нахождение нового партнёра или переезд в дом престарелых. Теперь такой подход остался в прошлом — впервые за всю историю страны большинство американских взрослых являются одинокими. Среднестатистические американцы проведут большую часть взрослой жизни не в браке и большую часть «внебрачного периода» будут жить в одиночестве. Мы привыкаем к такой ситуации.

     Мы осваиваем жизнь соло и вырабатываем новые способы существования. Сухие цифры никогда не в состоянии отразить полную картину происходящего, но в данном случае статистика просто поразительна. В 1950 году 22 % американцев были одинокими; 4 млн человек жили отдельно, что составляло 9 % всех домохозяйств. В то время одинокую жизнь вели в основном люди в отдалённых и обширных по территории штатах страны — на Аляске, в Монтане и Неваде, то есть там, где была работа для одиноких мужчин, которые относились к своей ситуации как к короткому переходному периоду, за которым следует обычная семейная жизнь.

     В наши дни одинокими являются более 50% взрослых американцев; 31 млн человек — приблизительно один из семи взрослых — проживают в одиночестве. (В эту статистику не входят 8 млн обитателей частных и государственных домов престарелых и тюрем). Одинокие составляют 28% всех американских домохозяйств. Одинокие и бездетные супружеские пары — самые распространённые категории и по числу домохозяйств «обгоняют» такие формы организации проживания, как нуклеарная семья, семья из нескольких поколений, живущих под одной крышей, соарендаторы квартир или определённая группа людей, живущая в специально для неё снятом или построенном доме. Возможно, вы удивитесь, но жизнь в одиночестве является одной из самых жизнестойких форм организации домохозяйства. Исследования, длившиеся пять лет, выявили, что одинокие люди не склонны менять свой образ жизни, равно как место жительства. Именно эта группа населения по сравнению со всеми остальными группами, за исключением категории женатых пар с детьми, является наиболее стабильной в том, что касается формы проживания.

     Современные одиночки, собственники или арендаторы квартир, — это главным образом женщины, которых в общей сложности насчитывается 17 млн. Число одиноко живущих мужчин составляет 14 млн. Из общего количества взрослых представителей обоих полов 15 млн принадлежат к возрастной группе 35 – 64 года, около 10 млн составляют престарелые (лица старше 65 лет). Число молодых взрослых (между 18 и 34 годами) достигает 5 млн по сравнению с 0,5 млн в 1950 году. Молодые взрослые представляют собой наиболее быстро растущий сегмент одинокой части населения.

    В отличие от своих предшественников наши одинокие современники проживают в определённых районах крупных городов по всей стране. Городами с наибольшим числом проживающих в одиночестве людей являются Вашингтон, Сиэтл, Денвер, Миннеаполис, Чикаго, Даллас, Нью-Йорк и Майами. Более половины обитателей Манхэттена проживает в квартирах, рассчитанных на одного человека.

     Несмотря на распространённость «жизни в одиночестве», этот феномен мало обсуждают и он малопонятен. Повзрослев, мы стремимся переехать в собственные стены, но сомневаемся, стоит ли долго вести такой образ жизни, даже если он полностью нас устраивает. Мы переживаем за судьбу не нашедших своей «половинки» друзей и родственников, даже если те твердят, что все у них в полном порядке и они встретят кого-нибудь, когда придёт время. Мы стараемся поддержать престарелых родителей, а также вдовствующих дедушек и бабушек, проживающих отдельно, и теряемся, когда те заявляют, что никуда не хотят переезжать и собираются коротать век в одиночестве.

     Распространяясь все шире и шире, феномен одиночества перестаёт быть делом сугубо личным и приобретает общественное значение. К сожалению, его чаще всего рассматривают однобоко — как следствие человеческой самовлюблённости, серьёзную социальную проблему, вызванную растущей фрагментацией общества и индивидуализацией его членов. Подобные нравственные оценки, в сущности, не выходят за крайне узкие рамки романтических идеалов сериала «Отец знает лучше» и гламурных соблазнов «Секса в большем городе». На самом деле жизнь в одиночестве гораздо более разнообразна и комфортна, чем кажется со стороны. Становясь все более популярным, этот феномен изменяет «социальную ткань» и представление о человеческих взаимоотношениях, влияет на особенности градостроительства и развития экономики. Феномен одиночества оказывает значительное воздействие и на процесс личного взросления, старения и умирания. Это явление так или иначе затрагивает все социальные слои населения и почти все семьи, вне зависимости от их социального положения и состава в данный конкретный момент.

     Это явление гораздо шире, чем большинство из нас себе представляет. Можно, конечно, пытаться объяснить растущее число живущих в одиночестве людей исключительно американской спецификой, следствием того, что литературный критик Гарольд Блум назвал национальной «религией самообеспечения». Современные американцы на самом деле в меньшей степени склонны жить в одиночестве, чем граждане Швеции, Дании, Норвегии и Финляндии — стран, имеющих один из самых высоких уровней жизни, где приблизительно 40 % домохозяйств состоит всего из одного человека. Скандинавы инвестируют в социальную защищённость и общества взаимопомощи, что одновременно избавляет их от необходимости делить друг с другом жилплощадь.

     Такой подход распространён не только в Скандинавии. В Японии, где вся жизнь традиционно была организована вокруг семьи, из одного человека состоят около 30 % домохозяйств, причём их процент гораздо выше в городах, чем в сельской местности. Культура и традиции во Франции, Германии и Англии очень различны, но процентное соотношение домохозяйств, состоящих из одного человека, ещё выше, чем в США. То же самое можно сказать о Канаде и Австралии. Сегодня наиболее быстрый рост домохозяйств, состоящих из одного человека, наблюдается в Китае, Индии и Бразилии. По данным исследовательской компании Euromonitor International, во всём мире число людей, проживающих в одиночестве, резко увеличилось — со 153 млн в 1996 году до 201 млн в 2006 году, то есть за 10 лет количество таких людей возросло на 33%.

     В чём же причина столь масштабного роста? Бесспорно, ему способствуют накопление богатства, созданного вследствие экономического развития, и развитие системы социального страхования. Грубо говоря, сегодня одиночество стало более доступным экономически, но экономический фактор — всего лишь фрагмент общей картины. Сам по себе он не даёт ответа на вопрос: почему такое множество обеспеченных граждан в развитых странах используют свои капиталы и возможности не как-нибудь иначе, а именно для того, чтобы отгородиться друг от друга?

     Помимо экономической независимости и социальной защищённости резкое увеличение числа одиноко живущих людей объясняется общемировыми культурными и историческими изменениями, которые один из основателей социологии Эмиль Дюркгейм называл «культом индивида». По Дюркгейму, культ индивида явился результатом перехода от традиционных сельских общин к современным индустриальным городам, где индивид постепенно стал «своего рода предметом поклонения», чем-то более священным, чем группа.

     Сейчас бытует мнение о том, что счастье и успех скорее зависят не от того, связывает ли один человек себя с другим, а с открытием целого мира возможностей для того, чтобы индивид мог выбрать лучший для себя вариант. Свобода, гибкость, личный выбор — именно эти ценности считаются сегодня приоритетными. Эндрю Черлин, учёный, специализирующийся на изучении семьи и семейных отношений, отмечает, что сегодня «главное обязательство человека — это обязательство по отношению к самому себе, а не по отношению к собственному партнеру и детям». Это означает, что в наши дни культ индивида достиг таких масштабов, каких Дюркгейм и вообразить не мог. Ещё не так давно человек, недовольный своим супругом или супругой и желающий развода, должен был обосновывать своё решение. Сейчас всё наоборот. Если несчастливый брак мешает человеку реализовать свои жизненные планы, тот должен обосновать, почему не разводится. Вот насколько далеко простирается стремление заставить людей заботиться исключительно о своих собственных интересах!

     Мы уже не привязаны к какому-либо конкретному месту жительства. Мы переезжаем так часто, что социологи называют современные жилые районы «районами ограниченной ответственности», обитатели которых знакомы друг с другом, но не ожидают того, что их связи окажутся долгими и серьёзными.

     Точно такая же ситуация сложилась и на рынке труда. Компании больше не заключают пожизненных контрактов даже с наиболее ценными сотрудниками. Каждый из нас прекрасно понимает: чтобы выжить, следует исходить только из своих интересов и уметь «вертеться». Немецкие социологи Ульрих Бек и Элизабет Бек-Гернсхайм пишут о том, что «впервые в истории индивид становится базовой единицей социального воспроизводства общества». И всё вращается вокруг этого.

Эрик Кляйненберг, «Жизнь соло: Новая социальная реальность» – М.: «Альпина Паблишер», 2014