О ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ
На 400-летие династии Романовых.
Страницы прошлого листая
С высот небес, родная Русь,
Моей земли одна шестая,
Его величем горжусь.
Александр Сергеевич Пушкин, живущий в Тонком Мире, вспоминает о Первом императоре России, чей день рождения на плотной Земле означен маем 1672 года. –
Не зря Он огненные взоры
На гордый Запад простирал.
Не зря мой росс в лучах Авроры
Возвёл Его на пьедестал.
И сегодня уже властный жест руки Медного Всадника, указующий на Запад, приобретает в устах Поэта значение дружественности и миролюбия:
С сынов Руси сбирая дань,
Дань уважения и чести,
К народам простирая длань,
Он говорит: «Мы с вами вместе!»
Вначале 90-х годов, когда были так зыбки и размыты горизонты будущего, сердце Свирели волновали те же вопросы, которыми задавались все, живущие на просторах нащей Родины: Куда идём? С чего начнём какой-то новый путь? В какую бездну опускаемся?
И Муза России начинает разговаривать с самыми мудрыми и любимыми великими явлениями нашей жизни: с поэтами России, с самим Санкт-Петрбургом. Может быть, эти великие разрешат названные вопросы?!
Разговор начинается в канун дня рождения города на Неве (25 мая 1993 года)
ДИАЛОГ.
О, высочайший праведник и Бог,
Страдалец, Петербург благословенный,
Твой взгляд и вид, и вечный и мгновенный,
Лишь Пётр Великий предвосхитить мог.
Ты вновь отметил день благословенья
Своих громад, просторов и светил,
Дворцов и храмов, кои посетил
И Бог, и Царь, и век благодаренья!
Введи меня в свои просторы, в парки,
Где пролегала Пушкина тропа,
Мой Петербург, великая тропа
Культуры, не изученной и яркой!
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ:
Я слышу и по-своему скорблю
О расставанье с милыми родными
И плачу, и хрустально-водяными
Слезами невскими свой скорбный путь кроплю.
Мне жалко всех: Петра, который строил
Мой стан и мозг, и верфь и Колизей*,
Величие учёных и князей,
Могущество воинственного строя…
Всех, всех: и пращуров, и правнуков Петра.
Их дух во мне живёт, не угасая.
Их дел и дум зовёт сажень косая,
И ярче светится, чем прежде и вчера!
Я вижу Пушкина у невских берегов.
В раздумье Он стоит с Великим рядом,
Своим задумчивым величественным взглядом
Прозрев величье дружбы и врагов.
Он вечно с нами – цел и невредим,
Как сам же Пётр, живой и нерушимый,
Не только в бронзе ощутимо-зримой, –
Он в сердце жив и нам необходим!
Он откликается на нежность и бои,
Чей прах и кровь ему претят как прежде,
И, обращая взор к былой надежде,
Вершит дела прекрасные свои.
Он нам внушает к ближнему любовь.
Он весь – во мне. В лучах Его сиянья
Мой крест и мост, и сила обаянья,
Волнующая родственную кровь.
Я слит с амвоном Пушкинских высот,
Где духом творчества пронизаны ступени,
Означены страдания и пени
Величием моих красот. –
Корона Родины и шапка Мономаха,
Вобравшая алмазы естества
Извечного духовного родства,
Не ведавшего гибели и страха…
Но я увлёкся слишком… О себе
Я говорить не буду. Только судьбы
Людей любимых, преданных судьбе,
Отдавших жизни в гибельной борьбе,
Пусть говорят – свидетели и судьи!
Пусть скажет Блок. – Он видел много раз,
Чем жертвовала грустная Держава,
Как плакали её любовь и слава.
И взор тускнел Петровских вечных глаз!
АЛЕКСАНДР БЛОК:
Скажу, мой друг, скажу и непременно
Напомню о величии времён,
Живущих в колыхании знамён.
Дыханием живым и откровен
Твоих просторов, дорогой Царьград,
Твоих садов, воздушно-осиянных.
Зефиром строк, немолчно-первозданных
В душе намечен ласковый парад.
Но я скажу о времени ином,
Что мозг и сердце непрерывно точит.
Оно войти в историю не хочет
Под знаком демона. Пред Господом хлопочет
Прощение, лишь думая о нём…
Но кто простит, и кто тут виноват?
Когда бы знать судьбы предназначенье,
Её прозрачное волшебное свеченье,
То были бы мудрее во сто крат…
Но век свершён. И падают тела…
Лишь Дух восстал в борении и славе.
Кто принесёт её своей Державе,
Которая к прозренью привела?...
Опомнись, оглянись, зиждитель веры
В мертвящие канон и постулат,
Превозносящий копья и булат
Во вред своей же Родине без меры!...
Отринувший и Бога и Завет,
Ожесточивший племена и веси,
Проклятьем сотрясавший поднебесье,
На ближних насылавший свой навет!
Виновен ты… Но мне ль судить о том,
Какие жертвы внесены в анналы
Твоей былой, казалось, прочной славы,
Твоей макитры, попранной Христом!...
Пусть судит Бог. Судимы Богом все.
И не избегнет каждый этой кары,
Равнявший честь и почести с товаром
И меч свой уподобивший косе.
Я был незряч… На расстоянье только
Прозрел и в полной мере оценил
Значение искусственных светил,
«Лжедмитриев», кем тешилась лишь полька**…
Они разъяли мозг и свет страны,
Разъединили семьи и народы
И навлекли несчастья и невзгоды,
Взойдя на Кремль, под знамя сатаны.
Но я от стен Петра не удалюсь.
Петрополь мой – и тень его и слава, –
Российская извечная Держава,
Под сенью коей каюсь и молюсь…
Я прохожу по Невскому опять,
Ищу следы величия и неги,
Лечу путём привычным до Онеги
И вижу снова воинскую рать.
Рать мирная: в ней зодчий и портной,
Накинувший на стан красавиц платья
И взявший волн течение в объятья
Невы веледержавной и сумной.
СВИРЕЛЬ:
Такие вольности в стихе достойны неких
Властителей и сердца и ума,
Тех, чья «машина образов»*** сама
Уводит в Космос от библиотеки…
Не он ли сам со мною говорит?
Есенин, не твои ли откровенья
Продлили жизнь и строй стихотворенья,
В чей стан ты дверь сегодня отворил?
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Да, это я. Учти, Свирель, – не трушу,
Вступив на паперть пушкинских высот,
Вхожу спокойно в этот в этот светлый грот,
И крест и мост движеньем не нарушу!
Я продолжаю Блока разговор
О мирной рати. – Другам в назиданье
Дано высокое и долгое страданье.
Мозгам на память и сердцам – в укор!
У мирной рати Вавилона стать,
Могущество всеведенья Закона,
Вершащего всегда и непреклонно
Небесной сути огненную рать.
Великих зёрен истины собрать
Дано немногим. В мирной рати Разум
Следит за всем неутомимимым глазом,
Чтоб не упасть, не вырвать, не соврать…
Не вырвать той страницы, что Вавилов
Вложил в историю науки. Знать, геном,
Вот этот маленький могущественный гном
В просторах Космоса вновь набирает силы!
И не упасть ни чести, ни уму,
Как ни толкали к пропасти уроды
Душевных сфер. И снова чтут народы
Вавиловых и к Богу Самому
Влекут, даруя память и свободу!
И не соврать лысенковским «творцам». –
В кавычки забираю это слово, –
И не убить уж нынче подлецам
Ни честь, ни мозг! Да, истина сурова,
Но честно служит дедам и отцам!
А. С. ПУШКИН:
Да, с именем великим нынче свиты
Дела, вершащих славу и позор.
Но я на тех лишь поднимаю взор,
Чей жест и шаг с любовью вечно слиты.
СВИРЕЛЬ:
Поэт мой! Ты ли в разговор вступил?!
Твой слог благословил на жизнь поэму.
Ты оживил в строках любую тему,
И сердце каждого любовью растопил!
А.С. ПУШКИН:
Свирель моя! Я ждал такого дня,
Когда прольюсь слезою на бумагу,
Преображая в горечь и отвагу
Ту быль, что жжёт и радует меня.
Такого дня! В календаре отмечен
Он возрожденьем Духа и сердец,
Что даровал Бог-Сын и Бог-Отец,
И без которых жить сегодня нечем.
Такого дня! О, Боже, Пётр Великий!
Стремлюсь к Тебе, рыдаю и молчу.
Тебе, мой друг, сегодня по плечу
Красой ума раскрасить наши лики!
Дерзай, Ты близок к чаше возрожденья.
Могучей волей Ломоноса стань,
Переплавляй заржавленную сталь
Мозгов и клетей в светлый день рожденья!
Молю Тебя, взываю к Провиденью,
Век Водолея в помощь молодцу.
К Тебе, как к Богу-Сыну и Отцу,
Стремлю свой бег – своё стихотворенье.
Наш человек – Твоё произведенье.
И Ты, Наш Пётр, мечтал его создать,
Высоким и великим увидать,
Даря ему величье в день рожденья.
ПЁТР ВЕЛИКИЙ:
Я слышу зов величественный друга
И отзываюсь вновь на этот зов.
Для повторенья брошенных азов
Мне в помощь выплыла моя Свирель-подруга.
Я повторю про Бога и людей
Ту истину, то вечно сердце точит.
Поможет мне и год – любезный кочет****.
Владея сердцем, истиной владей!
Но сердцем не владеет нынче смерд,***
И сердце не владеет им – напрасно!
О, знал бы он, как Истина прекрасна,
И что божественных в ней много черт!
Через сердца, через любовь и пламя,
Горящее в бездонности души,
Сожги безверие и слёзы осуши,
И подними божественное знамя,
Мой город – мой великий демиург! ..
Его молю. Его благословляю,
Через Него вам Истину являю,
Через Него вам молодость вверяю,
Как ваш Поэт, Певец и драматург!
СВИРЕЛЬ:
О, Пётр мой, мой Царь, мой Господин!
Портрет Твой снова с полочки снимаю,
Твоей великой Истине внимаю,
И локон, не доживший до седин,
И ус чудесный взором обнимаю!
Тебя хочу поздравить с Днём рожденья
Не только города, но собственным, Твоим,
Который в мыслях наших неделим
С Пальмирой Севера и сроком возрожденья!
Как чуден взор, как волею означен
Излом бровей и почерк ярких губ!
Весь вид, весь стан взывает к звуку труб,
И каждый миг тревогой озадачен
И латы вторят звонким временам!
Вот-вот сорвётся вскачь Великий Воин!
Он ратной славой вечно удостоен.
И снова по балтическим волнам,
Бушприт расправив, устремится к нам
Символ могущества, уверен и спокоен!
О, Пётр Великий, вешний Пётр Примус!
Как ни смешно, так звали агрегат,
Варивший суп и кашу… Во сто крат
Ты заварил покрепче кашу, Крыму
Дав новый толк, и свет, и бот, и зов,
Открыв просторы южному Приморью,
Подав пример морскому двоеоборью
И в крепость русских превратив Азов!..
Манит знамён шелковых колыханье,
Прах вечности осыпавших у ног…
О, Пётр Царь, Ты молодость сберёг,
Собрав её могучее дыханье
В просторы новой ласковой волны,
Вобрав весь блеск балтического царства,
Открыв объятья русского дикарства
Разливам финской свето-тишины!
Не по тебе ль звонят колокола? –
О, Пётр Примус, странное названье!
Не тех ли колокольцев зазыванье
Петрова Русь молила и звала?
В овале дней свети, могучий облик
Отца России, Сына и Царя,
Непотворимого в веках богатыря,
Нам, блеском дел и взора говоря:
Мир вечен, юн, един и не раздроблен,
К любви и к счастью Богом приспособлен
И Богом жив, Его благодаря!
ПЁТР ВЕЛИКИЙ:
Я слышу панегирик. О, Свирель,
Твой зов и слог с небес Уральских льётся.
И что мне нынче, право, остаётся,
Как ни сказать: ДЫШУ – на эту трель?!
Мой соловей, мой вешний птицепев, –
Так необычно назову сегодня
Пусть льётся песня шире и свободней,
Роняя миру строки нараспев!
Я не мечтал запечатлеться в слове.
Был весь в боях, в походах, на плацу,
Но не спускал лжецу и подлецу,
Кто рыбку лучшую присваивать в улове,
Стремился, набивая свой карман,
Казну России пропуская сквозь плотину
Нечестных дел. О, горе, горе вам,
Развесивших бесчестья паутину!
Но вновь я ожил в виршах Ломоноса, –
Так северного брата я назвал. –
Он для меня и нынче – идеал
Творца-учёного, подобного утёсу.
Его могуществом живёт сегодня Русь.
Его энергией напитана наука.
Тут рифма просится – скажи, какая штука!
Другой найти сегодня не берусь!
Мой правнук маленький тут вынырнул – изволь,
Мой Пушкин – Гений, баловень Эдема.
Ему подвластна каждая поэма,
Любая вера и любая боль….
В его строках дышу теперь безбрежно,
Скачу по Невскому, взираю на Неву.
На Острове Васильевском живу,
На Летний Сад во сне и наяву
Гляжу сквозь тернии и не скажу – он прежний!–
Овалы статуй и бедней и безнадёжней.
Но я средь них единственный зову:
Мир с изобилием, поправший зло и тлен,
Крыла расправивший над злобой и бесчестьем.
Ему не страшен будущий бес лести,
Ни дьявол жадности, ни расточенья плен.
Мир с изобилием взирают на меня.
Их облик вечен, и овал прекрасен.
Их лик и ток сердечный чист и ясен.
Их суть – подобие небесного огня.
Опущен факел. Уничтожен лев,
Стремящийся лишить любви и влаги
Страну зари рассветной и отваги.
И Сад стоит, от счастья охмелев!
Он ждёт, когда придёт сюда Певец
Потомок негров, правнук Ганнибала.
Ему Его всегда не доставало.
О, Пушкин, Ты мой крестник и Птенец!
Войди в мой Сад, упейся красотою
Моих затей, сплетением оград.
Никто, как Ты, воспел мой Летний Сад
Своей строкой, простою и святою!
Вот мой Дворец. Он смотрит на Фонтанку.
Я там бывал и нынче и вчера.
Встаю, как прежде, утром спозаранку
И говорю себе: Идти пора!
Я обхожу и вдоль и поперёк
Свой Питер новенький – и княжий и рабочий.
ОН, как и я, глядит мне прямо в очи
И держит жезл, который я сберёг.
Держи, России жезл, мой верный град!
В тебе – символ могущества и чести.
Пока с тобой и я, и Пушкин вместе,
Тебе не страшен строй любых преград!
Пока с тобой поэты и сыны,
Воители, мечтатели свободы, –
С тобою вместе все твои народы.
Они пройдут сквозь времена и годы,
В красу России влюблены!
Свежие комментарии